Кто-то предложил выгнать его из института, но оказалось, это совсем не просто. Он попал в Россию по спецнабору абитуриентов из стран Средней Азии, для чего даже специально места создавали в российских университетах. Словом, отчислить этого студента было нельзя, выгнать из общаги – тоже, оставалось только нянчиться. Одну девушку – она училась с моей сестрой – мы из-за него едва успели снять с крыши.

Давным-давно в одном селении жили муж с женой. Однажды летом они отправились в лес за дровами. Всё шло хорошо, спокойно заготовили дрова, собрали, уложили в телегу. Только собрались домой, смотрят на небо – дождь надвигается с грозой. Задул сильный ветер, набежали тучи, лес недобро загудел. Что делать? Супруги быстро запрягли лошадь и поехали домой. А непогода бушует всё сильнее, вот уже и молнии засверкали, гром загремел.

То, что родители не понимают детей и наоборот, – это нормально. Так было во все времена. Но надо учитывать ещё две особенности. В нашей стране произошла очень резкая смена экономического, социального и политического строя, что повлекло изменение этических ценностей, этических норм, правил жизни, правил поведения – всё поменялось. И только-только мы стали соображать, как нам жить в этой ситуации, как на нас обрушился интернет.

Прошла курс лечения в дневном стационаре. Получив на руки выписку, прочитала: оказывается, мне там лечили постоянные головные боли – и вылечили! А я с такой проблемой вообще не обращалась ни к кому и никогда. Вот какими словами назвать докторшу из дневного стационара? Неужели она не понимает, что я прочитаю эту чушь? Видимо, всё равно, что о ней подумают пациенты. Пошла на приём к неврологу. Он меня выслушал, сделал укол в колено, выписал лекарства, да подороже.

Мы с мужем и дочками нарядились соответствующим образом, то бишь в рабочую одежду, и принялись за дело. Всякого «добра» вытащили немало, включая рассохшиеся деревянные лыжи производства шестидесятых годов, расколотые плафоны, старые кипятильники, провода, замотанные изолентой, сломанные стулья, неработающие старые утюги.

Дело в том, что обогрев у их «Запорожца» то работал, то нет, по настроению. Поэтому надо было как-то позаботиться о том, чтобы питомец не замёрз во время поездки. Николай снял с головы меховую шапку и любезно предоставил её щенку, который тут же свернулся в ней клубочком. Путь предстоял неблизкий, минимум три часа. Зимнее солнце быстро уходило за горизонт. Дороги не были освещены.

Только дамочки почему-то не к Богу обращаются, а к читателям. И, к великому сожалению, просят дать денег, а не мозгов. А ещё почти все женщины плачутся о своей тяжкой семейной участи и, конечно, жалуются на мужей: ох, он меня бьёт, зарплату не приносит, пьёт, матерится, но я его люблю и всё стерплю! Хочется дать этим тётенькам по башке, честное слово. Ну как можно так себя не любить, не уважать, быть настолько неинтересной?

Некоторое время она пыталась прощупать парня, выявить его способности. Увы, это оказалось пустой затеей – как говорится, природа на нём отдохнула: ничего от талантов мамы не передалось. Он не обладал ни слухом, ни голосом, ни желанием чему-либо учиться. Круг интересов племянника ограничивался чревоугодием. Когда Амалия Самедовна рассказывала ему истории поучительного и познавательного характера, взгляд мальчика потухал...

Сказал, а сам задумался: действительно, сколько же у меня было страшных случаев на рыбалке? Начал напрягать память и понял, что по-настоящему жутких совсем мало. Разве что вот однажды наша моторка в тумане столкнулась с подводным валуном. Моего приятеля Андрея от удара о камень выбросило за борт. Я своими глазами видел, как 120-килограммовый мужик взлетает в воздух метра на три, а потом улетает в белёсую мглу.

К вечеру расстались закадычными друзьями и оставались ими и в садике, и в школе. Потом поступили в разные институты, но дружить не перестали. При этом мы даже ни разу не целовались. Может, потому что нам обоим отчаянно не везло. При первом взгляде на очередную Юркину пассию я сразу понимала – парень попал. Так и выходило: девушка либо изменяла, либо оказывалась ужасной дурой, либо допивалась до зелёных человечков.

Ребёночек очень плохо одет, коляска далеко не новая. Мне так жаль стало эту девушку, но чем я могла помочь? Малыш вопил всё сильнее. Я его и укачивала, и бутылочку с компотом давала – не помогало. Вторая мастер, та, что стригла моего сына, уже начала злиться. Это, конечно, понятно: работать при постоянном детском крике тяжело. Но, похоже, у мамы нет другого выхода.

Купив в универмаге специальный «дедморозовский» конверт с красочной открыткой, я села сочинять своё послание. Честно написала, сколько мне лет, как нелегко живу, но всё равно надеюсь на лучшее. В конце письма попросила сказочного героя написать мне хотя бы пару строк. Наутро опустила конверт в почтовый ящик и с нетерпением стала ждать ответа. Ведь мы, взрослые, в душе всё равно продолжаем оставаться немного детьми.