Лев Валерьянович Лещенко, мой педагог, всегда находился в дороге. Я состояла при музыкальном агентстве Льва Валерьяновича, мы все постоянно ездили на гастроли, а он вообще даже чемодан не успевал менять. В свои девятнадцать я испытывала страшные нагрузки – бессонные ночи, бесконечные перелёты… Сходила с ума от всего этого и порой не понимала, в каком городе нахожусь. И вот что меня удивляло: а как артисты в возрасте за пятьдесят справляются с такой безумной нагрузкой?

...Хотя признавался, что хотелось. Но сдержался, вежливо объяснил, что он «не из тех». Потом долго под впечатлением ходил. Наши подростки, конечно же, следуют за любой модой. Однажды я в магазине долго приглядывалась к юному человеку, который стоял передо мной, но так и не определила, парень это или девушка. Одежда унисекс, серёжка в ухе, мужская стрижка, а голос и лицо – совершенно бесполые. Но всё же решила, что это девочка. Коллега недавно рассказывала, как посетила родительское собрание в школе.

В таком положении, раскинув руки, обычно лежишь с закрытыми глазами. Но я всё-таки обернулся и взглянул на берег. Ребят не увидел, но заметил две тёмные точки на воде. Присмотревшись, понял, что это головы сыновей. Они плыли за мной – детское безрассудство! Старший шагнул в воду, а младший во всём его копировал. Свои десять метров они уже оставили позади. Меня охватил ужас. Как плыл к ребятам – не помню. Наверное, бежал по воде или летел над ней.

Мой любимый вид удочки – закидушка. Мастерила её так: проделывала пропилы с обоих концов штакетины и наматывала на неё леску, обычно «шестёрку» (толщиной 0,6 миллиметра. – Ред.). На леску прицепляла пару крючков, а на самый конец – тяжёлый грузик. Прячешь удочку в мешок из-под сахара, кидаешь туда же банку с червями – и вперёд, на рыбалку. Мешок из-под сахара или муки – нужная вещь в хозяйстве. Из него можно сделать рюкзак: по краям крепятся верёвки, на горловине завязываются узлом, и можно пользоваться.

Очень скоро его преступная деятельность вышла за пределы дома. Услышав крик и ругань в соседнем дворе, мать обычно просила меня выглянуть за калитку и узнать, в чём дело, – наверное, опять что-нибудь спёр. И было о чём волноваться: недавно Тишка стащил с соседского стола на веранде кусок колбасы прямо с тарелки. А соседка как раз собралась обедать да отвлеклась на минутку. Сильно разгневанная, она прибежала к матери. Что ж, пришлось компенсировать потерю.

Так и случилось на моей тогдашней кафедре. Наша преподавательница Инна Саечкина – крайне, даже в чём-то болезненно ответственное существо, живущее в Павловском Посаде и каждый день выезжающее на работу в Москву в пять утра, – дважды опоздала на службу из-за отмены электричек. Американцы тут же написали целый талмуд протестов, жалоб и прочих зловонно-бурых текстов, требующих отстранить Саечкину от работы с Избранным Народом Сияющего Града на Холме. А отмена электричек – это ваши местные постсоветские проблемы.

...Через минуту:
– Мы почитали, но ничего не поняли. Так что такое скипидар?
Прощаясь, младший племянник заявил:
– Жди, мы к тебе на Новый год с вещами приедем, поживём у тебя на каникулах, с котами поиграем. А ты пока давай нам подарки собирай, типа от Деда Мороза. Мы тебе по телефону список пришлём.
Уф! В эту минуту я как раз кстати вспомнила знаменитую фразу Раневской насчёт «пионэров», которые должны идти в одно место.
Сидела, морально готовилась к Новому году.

...Плюс накладывается чувство вины за то, что ты истеричка. И вообще какая-то не такая. Надо стать такой, а не получается. Надо похудеть, надо проколоть лицо, надо, надо, надо. Ему. Ты себе уже не принадлежишь. Никаких друзей у тебя больше нет, отношения с роднёй испорчены. На работу в девять ушла – чтобы в шесть вечера дома была. А дома ты прислуга – убери, подай, принеси. Я противостояла этому сколько могла, хотя всё равно, конечно, прогибалась.

Старший сын в начале декабря прошлого года ходил с друзьями в горы. Наши уральские вершины не такие большие, как на Кавказе, но снега там тоже предостаточно, хотя, в отличие от высоких гор, пройти по некоторым горным тропам зимой всё-таки можно. Впрочем, зима – не самое подходящее время для экстремальных горных вылазок. Приехали ребята в горную деревню, сняли домик, а утром отправились исследовать одну дальнюю тропу, которую наметили с самого начала. Хозяин домика и егерь дружно отговаривали компанию от прогулки по этому маршруту.

Дяде Саше семьдесят с хвостиком. Его лицо испещрено глубокими морщинами, словно волнами суровых морей. Говорят, Север навсегда оставляет свою печать на человеке и не отпускает до конца жизни. Зато дарит внутренний «эликсир здоровья». Дядя Саша никогда не простужается. Его организм навсегда закалён штормовыми ветрами и бессонными вахтами. Мы пьём чай на кухне квартиры, расположенной в Петербурге недалеко от станции метро с романтическим названием «Звёздная». Сладости я не особенно жалую, а вот корюшку, каюсь, ещё не пробовала.

Чудны дела твои, господи! Учёные заглянули, высветили, разложили на элементы, изучили в малейших деталях самые дальние уголки Вселенной, за миллиарды световых лет от нас. А уголки человеческого сознания до сих пор – терра инкогнита. Мягкая, тёплая плоть мозга умещается в ладони, но остаётся неизведанной тёмной материей. Как-то раз на практике, будучи романтической студенткой, я дежурила у койки пожилого больного. Мне вдруг пришло в голову, что на моих глазах разворачивается борьба за человеческую душу – Бога с дьяволом, добра со злом. Инсульт на время выключил сознание больного.

Открываешь многочисленные интернет-сайты аренды жилья, и глаза разбегаются. Тысячи соблазнительных вариантов – на любой вкус и бюджет. Фотографии уютных кухонек с аккуратной мебелью и современной техникой, светлых спаленок, утопающих в зелени фасадов домов «рядом с метро». В реальности всё это часто оказывается лишь красивой картинкой, сказочкой, в которую верят наивные люди. «На сайте нашли квартиру-мечту. Звоним по номеру, указанному в объявлении.