Подрывает репутацию и физическая недолговечность некоторых его произведений. Так, прославившие да Винчи фрески начали покрываться разноцветными пятнами уже через несколько лет после написания. К концу жизни автора они уже нуждались в серьёзной реставрации – а всё из-за смелых экспериментов с красками и грунтовкой. Художник рассчитывал, что добьётся с помощью этих опытов особой долговечности, давал заказчикам гарантию на несколько столетий.

Первая зарплата учителя начальной школы – 42 рубля 50 копеек, мой заработок мастера-строителя – 90 рублей. Когда назначили бригадиром, стал получать 140. Но жили хорошо, никаких измен и разводов и в мыслях не было! Мой девиз: женщин менять – только время терять. Но, конечно, всегда находились мужики, которые, как говорится, лезли на всё, что шевелится. В разные годы знавал троих таких.

Перед замужеством, конечно же, познакомила с женихом лучшую подругу. Мой избранник Арине очень понравился – я заметила, даже слишком. Когда же у меня появилась полная семья, со стороны Арины неожиданно стали всё чаще проявляться агрессия и злоба. И чем дальше, тем сильнее. Мы жили в «сталинке» – никакой слышимости не было и в помине, но Арине почему-то мешало всё – «кричавшие» дети, телевизор и пылесос. Она стучала в стену, устраивала скандалы.

Естественно, в полёте не группировалась, я вообще ничего не успела осознать, лишь испытывала ужас от мысли, что могут разбиться или сломаться мои дорогие и любимые очки! Позже, анализируя это происшествие, поняла, что споткнулась о ступеньку, возникшую на пути. Возможно, зацепилась каблуком ботинка. Все, кто слышал эту историю, говорили: а, ну понятно, лёд. Но как раз льда там и не наблюдалось, было совершенно не скользко!

Второй возможный путь для российского мусора – узок и извилист: на мусоросжигательный завод. Их в России пока только десять, и они перерабатывают лишь до 2 процентов отходов. Смысл этих предприятий не в том, чтобы разводить большие костры, их задача – добывать энергию. Однако сжигание – не только самая опасная, но и самая дорогая технология обращения с отходами. За неё мы платим здоровьем и жизнью.

Года через полтора моя кума снова приехала на родину, в отпуск с ребёнком. Тут Ира, скучавшая, пока муж работал на вахте, решила устроить посиделки, позвала и меня в гости. Вика и в этот раз вела себя высокомерно, изображала успешную замужнюю даму из столицы. Но её выдавали грустные глаза, видно, несладко жилось с «почти московским» супругом. Я рассматривал Вику в упор и не понимал, что он в ней нашёл.

...И никто из ребят и девчонок об этом постыдном эпизоде Карининой биографии никогда не вспоминал даже в узком кругу. Я ещё два года училась с ними, пока не перевелась в «Плешку» (Институт управления имени Плеханова. – Ред.). Никто Карину шлюхой не называл, хотя все знали, что тогда в машине она пьяная отдалась этим уродам сама, да ещё с удовольствием. Поэтому не стоит переживать, что тебя непременно начнут гнобить за компрометирующие факты.

Это оказалась большая палата, на шесть человек, точнее, на шесть кроватей, а больных было всего двое – друг Леванны, обыкновенный мужчина с брезгливым выражением лица, и Феликс, ухоженный господин, на вид лет семидесяти пяти. Сестра закружилась вокруг Феликса. Она взбивала подушки, вытирала что-то пролитое на тумбочке, бегала к холодильнику и обратно, открывала и закрывала форточку, переключала пультом программы.

Мальчик вырос, стал звездой мирового уровня, а детское имя сохранилось и превратилось в сценическое. Отец, Доменико Кутуньо, служил военным моряком, а ещё прекрасно играл на трубе. Музыка звучала в доме всегда, и все дети в этом семействе – два сына и две дочки – просто не понимали, как можно начать день не с песни. Самым даровитым оказался Тото.

Добавлю, что отношения с падчерицей у меня не лучшие. Вроде бы всё нормально, но стоит нам с женой поругаться, как девочка мне звонит и рассказывает, какой я козёл. А потом приезжает в гости как ни в чём не бывало. Мы с женой это обсуждали, последний год вроде бы такое прекратилось. Со своей стороны я ни разу её не оскорбил. Мы с женой взяли в ипотеку комнату в общежитии, а чтобы выплачивать, сдали её в аренду, платить ещё восемь лет.

Родители писали, что скучают, жаловались на трёхмесячную задержку зарплаты и выражали надежду, что он найдёт себе более подходящее занятие, нежели рыболовство. Ведь он же врач, кандидат медицинских наук! Георгий горько хмыкнул. Когда он полистал 900-страничный талмуд, который предстояло выучить наизусть, дабы подтвердить диплом врача в США, у него опустились руки.

Начальником нашей «точки» был прапорщик Иванов – ну полный гуманитарий, как принято сейчас выражаться. Постоянно совал нос во все дела, ничего в них не смысля. Надоел всем до колик! И вот дембель скоро, день такой хороший, солнечный, а тут этот прапор опять умничает. Ну и высказал я ему в глаза всё наболевшее: мол, ничего он не понимает в технике, только ребятам работать мешает. Интеллигентно, правда, но всё равно обидно, тем более субординацию нарушил.