Много раз повторяла это мужу, он вроде соглашался, но сделает разок, как я прошу, а потом забывает. Не хочется каждый раз напоминать ему о моих потребностях, обижаться или ругаться. Мы оба понимаем, что супружеские отношения у нас очень редкие, хотя возможностей много. Похоже, просто желания нет. Видимо, мужу не хочется тратить время на ласки, а мне без прелюдии ничего не надо.

Лёша назвал собачку Пёсой. Теперь, получив такой желанный сюрприз, он с ним не расставался. С семи лет Лёша занимался фигурным катанием. Во время тренировок сажал Пёсу на бортик катка, и та следила за своим хозяином, не отрывая глаз. На соревнованиях же собачка сидела на руках Лёшиного тренера. Если Лёшина группа занималась в гимнастическом зале, то он сажал подружку на шведскую стенку.

Просто герой Пьера Ришара из «Невезучих». Но знакомые Бориса рассказывали, что тот нарочно взъерошивает шевелюру перед выходом на публику. Как бы входит в образ. Цветастые трусы на улице – то же самое. Ему плевать на обывательские понятия о приличиях. Истинному англичанину можно всё. Любая несуразность, которую он себе позволит, превратится в мировую моду. Я бы не удивился, узнав, что сбой канатной дороги тоже был отрепетирован заранее.

Не было в жизни Ады холода и горя, жестоких бурь. Была блаженная загорелая пышноволосая ситцевая в горошек советская юность. И те, кто в перестройку писал о свальных грехах в пионерских лагерях и под школьными лестницами, – врут. Пусть прыщавые, неудовлетворённые подростковые фантазии останутся на их совести. Молодость в СССР была лучшая в мире, свежая и безмятежная, как росистая ромашка на столе в лагерной столовой.

В отрочестве нас мучили наматыванием кругов вокруг школы, когда ты бежишь, высунув язык на плечо, ощущая тоску и боль в левом боку, и думаешь лишь о том, когда же эта пытка закончится. Потом до 28 лет я даже думать не желал о беге, но однажды сосед уговорил составить ему компанию. И я на удивление быстро научился бегать спокойной рысью по 5–8 километров. Но вскоре мой вдохновитель уехал из нашего посёлка, и совместные забеги прекратились.

Вот этого Катя понять и принять не могла. У них теперь своя семья, свои заботы, родился ребёнок. Однако же родня мужа с этим вообще не считалась. Скандал разразился, когда Катя, устав от бесконечного отсутствия мужа, выразила протест. Костины родственники от неё такого совсем не ожидали, приехали всей семьёй разбираться. Свекровь с Тамарой кричали наперебой, бросая Кате всевозможные обвинения. Костя понуро смотрел в окно – он никогда не перечил матери.

До сих пор помню момент, когда отца отправили в морг на вскрытие. Хотя покойника дома уже не было, я очень боялась. Так и таскалась постоянно за мамой: куда она, туда и я. Организационных вопросов на мамины плечи тогда свалилось очень много. Ошалевшая от горя, она отправилась на почту отбивать телеграммы нашим родственникам на Украину, сёстрам и брату мужа в Москве и Ленинграде. Хлопотала насчёт продуктов на поминки. И я всюду ходила за мамой.

Я не знала, что они такие наглые. Сами же говорили, что Маше надо посмотреть город, здесь столько всего интересного, – так и шли бы гулять со своим ребёнком. Конечно, Маше скучно, вот она и бегает за Златой. Ну, развлеките сами свою дочь. А они такие простые – вроде как дети должны играть друг с другом. Правда, с моей мелочью их дочка тоже отчего-то играть не хотела. Короче говоря, достали они меня…

Площадкой для съёмок была выбрана воинская часть, расположенная в Москве, на «Полежаевской». И там была создана прекрасная атмосфера. С режиссёром Александром Басовым нам повезло: с ним легко работать. Мне хватило двух недель съёмок, чтобы прочувствовать быт армейской службы. Самому не довелось служить в армии, но в восьмидесятые годы у моего отца было много концертов в воинских частях, куда он брал и меня. Я видел, как жили там солдаты.

На завтрак обычно давали кашу. Не то чтобы я очень её любил, но умел есть. Размазывал по тарелке, а потом, надавливая краем ложки, делал лепестки, получалась этакая ромашка из каши. Дальше можно было съедать один лепесток за другим, так выходило интереснее. Этому способу меня тоже научила бабушка, у которой проводил каникулы. После завтрака – занятия. Мы учились считать, изучали буквы, на логопедические занятия нас забирали по очереди.

Утром нужно открыть компьютерную программу. Если приедет бензовоз, грамотно его принять, внести все данные в компьютер, а также заполнить кучу журналов. Вообще документации – море. И всё это мы выполняем за мизерную оплату труда. На открытых станциях это делает отдельный человек и за другие деньги, а здесь мы сами операторы-кассиры. Иногда до шести вечера не получается даже позавтракать.

Варианты с птичками и бабочками отпали сразу, потому что последних он ел, а первых съесть хотел, но высокий подоконник был сильнее его охотничьего инстинкта. Но вот родилось в его молчаливой глотке первое тоскливое «мяу» вслед за урчанием в пустом животике, и тогда понял Кузьма всю прелесть своего кошачьего предназначения. Теперь можно непрерывно клянчить еду, когти о стены точить, охотиться на мух и таскать их хозяевам в постель...