Мама ничего не предпринимала, и я пошла поступать сама, чисто случайно. Пришла к бабушке, а они с моим двоюродным братом куда-то собираются. Когда спросила, ответили, что идут в музыкальную школу на прослушивание. Так я с ними и увязалась. Мне уже было 12 лет, поэтому предложили выбор: гитара или домра. Я выбрала домру, начала учиться.

И вот я начала «завидовать инвалидам» – в этом меня обвинили читатели «Моей Семьи» в ответ на одно моё опубликованное письмо. А почему бы мне не завидовать инвалидам? Государство бесплатно даёт инвалидам квартиры, тратит миллионы рублей на пандусы, подъёмники, автобусы и прочее. Чем я хуже них, подорвавшая здоровье тяжёлым трудом на вредном производстве, пенсионерка по возрасту?

После такой «прогулки» Надя мне позвонила, хотела что-то сказать, но уже не смогла, поскольку сильно задыхалась. Это был её последний звонок. Случился второй инфаркт, а ночью – клиническая смерть. Из этого состояния врачи её вывели, но сестрёнка впала в кому. Через две недели, 6 июня, у Надежды остановилось сердце, а ведь ей было всего 53 года.

Вот не знаю, действительно ли мы оказались в тот день плохими или плохой поступок уравновешен добрым. Но я хочу помогать людям лишь тогда, когда сама этого желаю, от чистого сердца. И помогаю тем, кому считаю нужным. Давно уже, в другом городе и другой школе, мне подарили много букетов на 1 Сентября, они лежали на моём столе. Тут пришла секретарша и выбрала самые красивые, чтобы поздравить районное начальство.

Однажды, когда я учился в седьмом классе, в школу пришли артисты из Казанского театра драмы имени Качалова, их звали Александр Дмитриевич Гусев и Александра Дмитриевна Прудникова. Вот такое совпадение имён и отчеств. (Смеётся.) Они вели курс в Казанском театральном училище, а в нашей школе решили открыть драмкружок. Я попал в этот кружок и стал играть все главные роли. Педагоги восхищались моей органикой и прочили актёрское будущее.

Иногда обмениваемся гостинцами: мы подкидываем им излишки овощей и зелени со своего огорода, делимся выпечкой и охотничьими трофеями моего мужа. Инна тоже что-то печёт и угощает, Андрей дарит нам любимые китайские соусы и приправы, а ещё – трофеи из своих поездок по области и соседним регионам. Недавно принёс нам две большие замороженные рыбины, которыми его угостили в Хабаровском крае, – их нужно было либо срочно съесть, либо положить в морозильную камеру.

Одна из моих подружек, Танька Брыкова, – девчонка не робкого десятка. Любила дразниться и давать обидные прозвища, с ней далеко не все хотели общаться. Как-то раз Танька напросились ко мне в гости, пока родителей не было дома. Сначала мы с ней играли в настольные игры, но подружке это быстро надоело, и она отправилась на балкон. Да так неудачно открыла дверь, что разорвала новую штору, такие тогда называли «снежинка».

Вот вам история. В однушке живёт подающая надежды студентка, днём учится, ночами работает. Со свободным временем туго. Кроме того, она рассеянна, как все гениальные люди, поэтому четвёртый год не может заменить просроченные счётчики воды. Ведь все эти «управляйки» работают ровно тогда, когда граждане трудятся, и закрыты на замок вечером и в выходные.

Вот и в этот раз собака вырвала из рук девочки толстую цепь и, грохоча по ступенькам, весело выскочила из подъезда. Она скакала по двору, а девочка ловила её, да куда там в варежках. Псина с громким лаем бегала вокруг песочницы, и цепь летела за ней. Если конец где-нибудь застревал, собака нетерпеливо прыгала на месте – мол, отцепи меня скорее. И тогда всем издалека были видны её свежий розовый язык и молодые остренькие клыки.

На следующий день я собралась с силами и пошла к заведующей отделением. Тут же, как из-под земли, возникла эта врач-невролог, мгновенно нашлись талоны и на анализ крови, и на кардиологический осмотр. Представляете, я даже не успела пожаловаться, как всё в один миг было сделано. Через несколько дней мне дома стало совсем плохо, пришлось вызвать «скорую», повезли в областную больницу.

Пока я училась, мама всегда помогала мне продуктами, а денег в нашей нищей семье отроду не водилось. У мамы копеечная пенсия, но она и сейчас стремится помогать нам, своим взрослым детям. Я никогда не осуждала её за то, что мы выросли в бедности, – несмотря на трудности, мама всегда старалась дать нам всё самое лучшее. Наоборот, я сейчас сама бы рада ей помогать, но, увы, моей маленькой зарплаты ни на что не хватает.

Жалею, что втянула в эту войну и дочерей, настроив их против отца. Сейчас понимаю: в ярости рвала все нити, которые ещё держали его рядом с нами, ведь в глазах дочерей он не был мерзавцем. Не стану наводить на мужа напраслину, он воспитал детей, дал им образование и даже долгое время оставался со мной, уже нелюбимой и нежеланной женщиной – до тех пор, пока не поднял девочек на ноги, пока они не определились в жизни и не создали свои семьи. Перед ними он полностью выполнил свой долг, а мне ничего не должен. Наверное, это тоже нелегко – насиловать себя, разрываясь между зовом души и чувством долга.