Мы с мужем, как я всегда говорю, скучно не живём, у нас постоянно скрежет железа, топот копыт, в общем, страсти кипят, хотя позади уже двадцать лет совместной жизни. А тут ещё и нервишки у мужика расшатались, непростая обстановка на работе. В итоге разборки в семье стали регулярными, супруг заводился по любому поводу, просто вспыхивал как спичка. И в наших стычках всё чаще звучало слово «развод».

Котёнок Даян, лениво потягиваясь, встретил нас на пороге. Увидев, а скорее услышав Саяна, от неожиданности сел на попу и удивлённо уставился на шумного и радостного мальчугана; в этот момент он ещё не понимал, что вечер у него будет бурный и интересный. Мальчик быстро скинул верхнюю одежду, обнял кота так, что тот жалобно взвизгнул, и сказал:
– Давай нежиться!

После революции появилась мода на молодёжные коммуны, в которых всё общее. Даже «половой вопрос» окончательно снимается. Вот как описывали образцовую жизнь идеологи таких коммун: «Мы живём с нашими девушками гораздо лучше, чем идеальные братья и сёстры. О женитьбе мы не думаем, потому что слишком заняты. Мы не чувствуем половых различий. В коммуне девушка, вступающая в половую связь, не отвлекается от общественной жизни».

Вот напрасно он об этом упомянул! Воспаление червеобразного отростка слепой кишки (аппендикса) при своевременной операции практически всегда имеет исход благоприятный, смертность составляет 0,1 процента, и только в исключительных случаях возможны осложнения. Мне посчастливилось, я попала именно в ту одну десятую процента.

Мне бы тогда задуматься, откуда у молодого человека такая покладистость, но я была слишком наивной и влюблённой. Очень гордилась тем, как сильно Лёша меня любил и берёг, хвасталась подружкам, какие у нас нежные и чистые отношения. Мы планировали пожениться, не хотели жить с родителями, а на собственное жильё нелегко заработать. У него представилась возможность поехать за границу.

Я сую две из них в окошко и прошу залить «до полного». Мне приятно угощать Дарью бензином. «Славная девушка», – думаю я. Меня забавляет её манера говорить парадоксами. Она играет словами, будто словарь являлся третьим участником разговора. И это трогательное не то хвастовство, не то самоирония. Москвичка… Я представляю Дарью, стоящую в пробке на перекрёстке Большого проспекта Васильевского острова и Десятой линии.

Знала людей, называвших себя ликвидаторами Чернобыльской аварии – мол, они мир спасли, пока мы все спали. Но эти персонажи никогда и не появлялись в Чернобыле. А среди моих знакомых был один врач, действительно там работавший и получивший большую дозу облучения. Потом всю жизнь болел, его уже нет в живых. И только от его жены я узнала, что он, будучи в Чернобыле, берёг вверенных ему молоденьких солдат – знал, что от них...

Зато в шахматы сражался охотно. Играл, правда, слабенько, но азартно. А больше всех был доволен Василий Демьяныч. Бывший моряк поддерживал в комнате флотский порядок, никогда не ныл и, как обещал, оказался настоящим дамским угодником. Практически никто не остался равнодушен к его белозубой улыбке и любезному обхождению. Даже девяностолетние бабули кокетливо поправляли платочки, стоило ему показаться на горизонте.

Несчастное бессловесное животное было жаль до слёз каждому, кто имел хоть частичку человеческого сердца. Бесконечная ходьба по кругу заморачивала, сбивала Муллу с толку, сводила с ума. Но что поделаешь – такая страшная доля выпала конику. После работы Муллу отводили на совхозную конюшню, где он недолго отдыхал, чтобы на следующее утро снова отправиться на свою адскую работу.

И я ходила, бродила, размышляла. Мне всегда было очень хорошо наедине с собой. Пока в одну из ночей, заметив какое-то подозрительное шевеление, не заглянула в цех. А там явно было что-то не в порядке – я не сразу поняла, что именно. Потом только заметила, что возле огромных ванн, в которых размораживались брикеты, валялась рыбья тушка. И мне стало страшно! Впервые за всё время, проведённое в одиночестве на территории заводика, я испугалась.

Знаете, если человек не испытывает страха, то он клиент психиатра. Испытывать страх – обязательное условие для зачисления, скажем, в отряд космонавтов, для эффективной работы в тех воинских подразделениях, в которых, например, мне приходилось служить. Страх обязателен. От него зависит разумность поступков. Но демонстрация страха – это плохо.

Снилось, будто наши семьи – моя и брата, включая нашу маму, – снова собрались вместе, как часто было при жизни покойного. А потом вдруг семьи разделились. Чую, находимся мы рядом, но как-то по отдельности. Брат вдруг высказал мне недовольство. «Что же ты, – говорит, – только своей семьёй занимаешься? Только о них заботишься, им помогаешь и за них одних переживаешь?» А я ему отвечаю удивлённо: «Как же мне о них не заботиться? Ведь это моя семья».