Спрашивал жену, сколько ещё это будет продолжаться. Она не хочет обидеть подругу, так что та будет жить у нас, пока не выйдет на работу и не снимет квартиру. Когда это случится, кто знает. Сам я попросить подругу уехать не могу – квартира принадлежит не мне, а родителям жены. Девушка живёт у нас уже месяц. Я говорил жене, что меня смущает присутствие постороннего человека в нашем доме, она мне в ответ: ну, уйди в другую комнату. Поначалу и правда смущало

Женщина выдумала лубочную картинку, как она родила и все вокруг умиляются. Даже не предполагает, что между детьми – любыми, самими родными, которые с рождения живут с мамой и папой, – возникает ревность. Уж как мой сын ревновал, когда родилась его сестрёнка! И ничего, я справилась. Меня это письмо не оставило равнодушной, потому что моей дочке тоже девять лет. Это ласковый котёнок, которого нужно по пятьсот раз на дню обнять, поцеловать, пожалеть, погладить.

Церковь говорит, как и раньше, что никакая зараза не может передаться через Святые Дары, являющиеся сами по себе источником исцеления. Но Чаша и лжица для причащения – это те предметы, которые не защищены от попадания на них бактерий и вируса. И потому надо смиренно относиться к новым правилам. При причащении следует обтирать ложку платом, пропитанным спиртом, а затем окунать её в воду. Подавать запивку по отдельности каждому причастнику в одноразовой посуде, используя при этом одноразовые гигиенические перчатки. Причастникам предписано воздерживаться от целования Чаши.

Велосипед, на котором внук ездил в шестилетнем возрасте. Сейчас парню 14, а велик сломан лет пять назад. Четыре скейта – два с колёсами, два без. Сломанные санки и запчасти к ним. Детский столик для кормления, который от долгого пребывания вне дома пожелтел, посерел, и вообще им только людей пугать. Тоже внук за ним сидел. Триста лет тому назад. Штук пять колясок для кукол разного фасона и размера, общее у них только одно – все они сломанные.

После потери невинности всё изменилось. Это стало заметно даже по Лялькиной морде. Ангельскую наивность глаз сменил усталый циничный прищур. Жил ребёнок в сказке, и вот ему показали устройство мира. Где ты – просто кошка, а вот эти большие существа – не кошки. Всё просто, как с Евой после яблока. Познание добра и зла. Ну а раз живущие рядом – не кошки, с какой стати они претендуют на подушку?

Рано утром, когда в городе произошёл обычный транспортный коллапс и из-за пробок на дороге стало проблематично добраться до работы, наш доблестный отдел кадров устроил облаву на опоздавших. Обе коллеги из нашей комнаты также попали в чёрный список; с волнением они ожидали прихода начальника, который задерживался по производственной необходимости. Я сидела молча – меня в том списке не было.

Сразу после моих процедур пошли гулять в большой больничный парк. Сидели на лавочке, болтали. Муж курил, я пила минеральную воду. Справа и слева расположились больные и их родственники, все рады встрече с близкими людьми, весело и оживлённо разговаривали. Красота! И вдруг за несколько секунд всё изменилось. Как из-под земли вырос милицейский «уазик», остановился в конце аллеи.

Солдаты штабелями повалились друг на друга в недокопанную траншею. Бомба попала точнёхонько в дом, превратив его в щепки. Все остались живы, правда, Архипыча контузило. Через две недели слух восстановился, но с музыкой пришлось распрощаться навсегда – до войны он играл в духовом оркестре на тубе, а после уже даже не напевал. Архипыч всегда старался рассказывать истории повеселее, вот одна из них.

Сергей Владимирович не очень любил в те годы распространяться о своём, как тогда говорили, социальном происхождении. А происходил он из древнего дворянского рода. Начиная с XV века Михалковы верой и правдой служили царям и отечеству. Многие из них пролили кровь в сражениях за Родину, иные оставили о себе память как видные деятели русской культуры. Отец будущего поэта окончил юридический факультет Московского университета.

Проводила его до клиники. До самого отъезда у нас всё шло хорошо – романтика, любовь, страсть. Строили совместные планы, где что посадим на участке. Он познакомил меня с родными, представил как будущую жену. Заботился обо мне, приносил чай в постель, накрывал одеялом. Пока лежал в больнице, я жила в нашем с ним доме, ждала его. Созванивались регулярно, он говорил о любви, о будущем. Операция прошла нормально, вернулся.

Почему-то всегда после наряда по картошке у нас выпадали шесть часов практических занятий по химии. Естественно, мы оказывались на них, ничего не соображая, и голова представляла собой чугунный котёл, по которому с гулом перекатывается почищенная за ночь картошка. Представьте аудиторию, в которой тридцать два таких котла вместо голов. А ведь ею надо думать, отвечая на вопросы преподавателя, капитана запаса Рики Борисовны Белицкой.

Недавно начала думать, анализировать, почему у меня такое отрицательное отношение к сексу, и вот что пришло в голову. Когда мне было 16 лет, меня изнасиловали. Жестоко, зимой, прямо на улице, на моей же зимней куртке. Я поздно возвращалась от подруги домой, и уже перед самым подъездом насильник меня догнал, обхватил сзади, приставил к горлу нож и увёл в ближайший парк – там всё и произошло. Не хочу вспоминать подробности. Было очень страшно. Единственное, о чём думала в те минуты: если он меня убьёт, у родителей будет большое горе.