Деда Павла забрали на фронт в первые же дни после нападения Германии. А вскоре к бабушке Кате приехали жить её сестры Наталья и Лиза. Сейчас уже не у кого уточнить, какого именно размера был домик бабы Кати, но даже мама, отнюдь не избалованная комфортом, всегда называла его крохотным. И вот в этом жилище разместились три взрослые женщины и восемь детей, родившихся с 1926 по 1936 годы.

У самой хозяйки дома, бабы Кати, три дочери, у бабы Лизы – три дочери, у бабы Натуси – два сына. Дети занимали единственную комнату, на ночь раскатывали кошму прямо на полу и на ней укладывались, утром сворачивали. Их матери целыми днями работали, домой возвращались лишь ночевать, спать им приходилось на кухне или террасе, утеплённой, насколько возможно.

Стол в доме был всего один, к тому же небольшой, а школьников аж шесть человек, поэтому для выполнения домашних заданий использовали раскладную конструкцию, по маминым воспоминаниям, нечто вроде каркаса походной кровати, брезент срезали, а на распорки положили доску.

Баба Катя и баба Натуся трудились на парашютной фабрике, а бабе Лизе повезло устроиться поварихой в столовую танкового училища. По меркам военного времени снабжалась она очень хорошо, курсантов кормили лучше и больше, чем выдавали по карточкам рабочим и служащим. Вроде бы хлебное место, да вот проблема: на работе можешь поесть, а домой отнести ни-ни, ни одного сухарика, ни единого подгоревшего кусочка.

На выходе из кухни, перед раздевалкой, проверяющие ощупывали работников столовой самым тщательным образом, и если бы у кого-нибудь нашли хоть обглоданную косточку – сразу увольнение, а могли и под суд отдать.

Но однажды бабе Лизе повезло. В тот день она стояла на раздаче, и два курсанта то ли не явились, то ли по неведомой причине отказались есть, но в списке были отмечены. В общем, на руках у бабы Лизы оказались две порции мясного супа и две порции котлет с кашей. Не надо строго судить женщину, она честнейший человек, никогда в жизни чужого не брала, но ведь война, разруха, дома восемь вечно голодных детей…

В общем, она решила эти невостребованные порции присвоить. Сложив еду в маленькие судочки, спрятала на кухне, а потом добровольно вызвалась следующим утром прийти пораньше, подготовить рабочие места.

Дома обо всём рассказала, договорилась с племянником Витей, что тот отправится вместе с ней на работу. Чуть свет вышли, баба Лиза оставила мальчика у заранее присмотренного участка стены, который, как ей казалось, не виден из окон училища. Сама прошла на кухню, прихватила судочки, вылезла в окно и через забор передала их Виктору. Он убежал, а Лиза тем же путём вернулась на рабочее место. К счастью, никто ничего не увидел, не заметил, не узнал.

Вечером эти две порции курсантского обеда справедливо разделили между всеми детьми. Мальчишкам дали чуть побольше, ведь они после школы ещё работали в столярной мастерской, сколачивали ящики для нужд фронта. Мама часто вспоминала и рассказывала мне эту историю, добавляя, что в тот день она впервые за всю войну легла спать без острого чувства голода. С ужасом думаю, насколько же привыкли к лишениям эти ребятишки, если даже такая крошечная добавка вызвала забытое ощущение сытости!

К счастью, вся большая семья выжила в трудные времена и вместе встретила Победу. После войны баба Лиза с дочками и баба Натуся с сыновьями разъехались по своим домам. А дед Павел, вернувшись с фронта, получил участок и затеял строительство. Довоенный крохотный домишко стал тесен даже для оставшихся в нём пяти человек.