На работе сидим втроём в кабинете, злые как собаки – снова задерживают зарплату. Уже три месяца не получаем, бросают какие-то подачки. Что делать-то? Я про себя матерюсь и перебираю варианты. Скоро нечем будет платить за комнату, холодильник отключён за ненадобностью – в нём нечего держать.

Ну вот зачем я ушла из фирмы и перестала ездить в Москву, где платили хотя бы какие-то деньги, и устроилась на этот завод в трёх остановках от дома? Вот дура-то. Хотя очевидно, почему это сделала – заработала тяжелейший бронхит из-за складской пыли, постоянную субфебрильную температуру.

Нет, оставаться там было нельзя, но на что жить сейчас? Эти мысли изводили не меня одну.

– Вера, у меня есть глазированный сырок, давай разделим на двоих и попьём чайку, а? Не грусти, прорвёмся, – это говорит моя коллега. Она хотя бы живёт с родителями-пенсионерами, а я в этом городе совсем одна.
– Давай, – вздыхаю. – Пойду ставить чайник.

Вдруг в дверь тихо постучали.

– Можно?
– Заходите.

На пороге молодая женщина, высокая, стройная. На ней дорогой, прекрасно сшитый костюм. Восхитительные ноги в роскошных сапогах. На голове маленькая шляпка-«таблетка» с вуалью (!), за которой не видно глаз, но у неё аккуратный прямой нос, высокие скулы, ярко накрашенные губы. Руки в длинных перчатках. На плече крошечная сумочка в тон костюму и сапогам. В руках большой пакет.

Запах шикарных духов сразу заполнил наш маленький затрапезный кабинет со старой мебелью и единственным древним компьютером.

Мы онемели. Подобные дивы к нам ещё не заходили, таких можно было увидеть только в глянцевых журналах.

Она тоже смутилась. Было видно, что такая роскошная дама чувствовала себя неловко в нашей обстановке. Среди простых «советских» женщин в скромных платьях она – как райская птица, которую неизвестно каким ветром сюда занесло.

– Я пришла к такой-то, не знаете, где она может быть? Хотела бы передать ей этот пакет.
– Так обед сейчас, – ответила самая старшая из нас. – Все уходят, только мы вот тут… остаёмся.
– Понятно, – сказала незнакомка, как мне показалось, с грустью. – Впрочем, я зайду ещё. Вы скажите ей, что Ангелина приходила. А этот пакет, – гостья на секунду запнулась, – я оставлю вам. Всего доброго.
Она исчезла так же таинственно, как и появилась.

Мы не сразу решились посмотреть, что в пакете. Времена были смутные, там могло оказаться всё что угодно. Но любопытство пересилило. Батюшки, и правда, Ангелина, ангел небесный, – чего там только не было! Палка салями, большой кусок сыра, банка шпрот, банка сардин, сгущёнка, пачка чая в пакетиках, кофе, конфеты, печенье.

Конечно, всё это мы видели и раньше, но в данный момент купить не смогли бы ни при каком раскладе. Ну и чудеса.

Еле дождавшись с обеда девушку, к которой приходила Ангелина, устроили настоящее чаепитие.

Как оказалось, эта невиданная дива – школьная подруга нашей коллеги.

– Представляешь, Вера, – рассказывала она мне в курилке. – Ангелка раньше-то такой не была, как все жила, мать одна её вырастила. А потом она встретила будущего мужа, в кафешке познакомилась. Ну, ты видела её, да? Прикинь, какой она была в юности. Серёга так и обмер, прилип к ней намертво. Поженились. Я свидетельницей была на свадьбе. Вот уже восемь лет живут, девочка у них, скоро в школу пойдёт, ну, в закрытую, конечно, частную. Ангелина сама будет дочку возить, муж ей «мерин» подарил. А сам на джипе.

Ой, Вера, какой он дом отгрохал, круть! Всё у них есть, всё. Она мне и продукты подбрасывает, и моим детям сколько вещей передавала. Сумку купит, походит с ней чуть-чуть – на, забирай. Жаль, её вещи мне не подходят, я-то маленькая, толстая, и размер ноги не тот, а то бы она завалила меня шмотками. Всё новое, почти неношеное. Но я к ним не хожу, хотя мы с ней с первого класса дружим.

– Почему?
– Так боюсь, Вера. Ты что, не поняла, откуда это всё? Серёга-то «бригадир». Ясно теперь?

Я кивнула.

– Ну, так вот. Ангелка говорит – мол, замучилась его рубашки от крови отстирывать. Там же у них бесконечные "стрелки», разборки, пальба. Он сам недавно был ранен в плечо. Дома отлёживался, врача к нему братки привозили, – сказала коллега, понизив голос. – Причём врач у них свой, платят за молчание столько, что будешь молчать до самой смерти. Да и попробуй заговорить, битой забьют.

Я вздрогнула.

– Ну и жизнь у них.

Коллега махнула рукой.

– Ой, молчи. Она сидит дома как сыч, муж её никуда не пускает. Ну разве только дочку отвезти в бассейн или на лошадях покататься. Дома Ангелка всё делает сама, Серёга не терпит чужих. Она всё от него сносит, он – хозяин. Порядок должен быть идеальный. Он её уже и триппером награждал, неизвестно, что ещё принесёт. И колотил сколько раз. Это на людях она фифа, а дома – рабыня Изаура.
– Жаль, – вздохнула я, – такая милая, добрая. За что же он так с ней?
– За всё! Пыль где-нибудь не вытерла, обед не понравился.
– Не, это не жизнь, – говорю. – Я бы так не смогла – в рот глядеть, подчиняться.
– Конечно, и я бы не смогла. Поэтому и живём, хм… Как живём. А Ангела-то пусть и в роскоши, но как на вулкане. Неизвестно, когда он приедет домой, откуда, да и вернётся ли вообще. А приедет – одни понукания и плевки.

Вскоре я уволилась с завода и снова устроилась работать в Москве. Такого безденежья у меня больше не было. Ангелину я с тех пор не видела, да и где могла бы её встретить?

Но через пару лет в один из выходных я столкнулась на рынке с той своей бывшей коллегой. Она обрадовалась мне – давно не виделись. Мы зацепились языками, забыв, зачем пришли. Она с энтузиазмом рассказывала о новой работе – ушла с завода вслед за мной, о детях – как они прилежно учатся, о своей пожилой маме.

Я не удержалась, спросила:
– А как поживает твоя подруга Ангелина?

Знакомая сразу посерьёзнела и, махнув рукой, заторопилась:
– Ой, не знаю. Да мне сейчас не до неё, ну, пока.

Она поспешила уйти, как будто чего-то испугавшись.

Но, судя по её быстрому и невнятному ответу, ничего хорошего рассказать бы не смогла. Как говорится, бандитская жизнь сладкая, но короткая.