От редакции. Галина, автор письма «Бабушка старая, ей всё равно» (№44, 2021), просила совета специалиста. За её пожилой мамой нужен уход – она восстанавливается после тяжёлого инсульта. Женщина в одиночку не справляется, помощи можно ждать лишь от 12-летней дочери. Но девочка жалуется, что ей неприятно ухаживать за немощным человеком, она не хочет «гробить из-за старой бабушки свою жизнь». Мать в ужасе: воспитала чудовище! Психолог Татьяна Белюченко заступается за девочку – ребёнок переживает, для подростковой психики это непосильно.

Здравствуйте все, кто создаёт и читает «Мою Семью»! Очень часто хочется прокомментировать ту или иную заметку, но не всегда получается сделать это по горячим следам. Сегодня купила свежий номер любимого издания, прочла письмо Галины и решила обсудить комментарий Татьяны Белюченко.

Не имею к психологии никакого отношения, просто поставила себя на место автора и готова ответить ей с точки зрения своего жизненного опыта и наблюдений. Вообще заметила: порой оценки Татьяны бывают справедливыми, но чаще я с ней не согласна. Возможно, чего-нибудь не понимаю, ведь положительных откликов от читателей очень много. Мне кажется, Татьяна придерживается «адвокатской» тактики, считает своей задачей любыми способами защитить ребёнка.

У меня самой детей нет и уже вряд ли будут. Раньше я из-за этого расстраивалась, чувствовала себя ущербной, но теперь смирилась, а глядя на другие семьи, иногда и просто радуюсь тому, что бог не дал мне возможности родить. Но сейчас не об этом.

Наш рабочий коллектив в основном женский, мы часто обсуждаем разные житейские темы. Однажды моя коллега, молодая 30-летняя женщина, сказала: «Задача родителей – воспитать ребенка, дать ему образование, а дальше никто никому ничего не должен». Немного помолчав, добавила: «Ещё родители обязаны помочь с воспитанием внуков. А дети родителям ничего не должны».

Вот так рассуждает поколение, рождённое в девяностые.

Галина пишет: её маме уже лучше, слава богу, есть надежда на полное восстановление. Моя бабушка по папиной линии перенесла два инсульта. После первого поправилась быстро, а после второго лежала семь лет. Я тогда уже училась в колледже, поэтому уход за бабушкой лёг в основном на плечи мамы и младшей сестры, которой тогда как раз исполнилось 12, как и Галиной дочери.

Они жили в посёлке городского типа в частном доме. Газ и вода не подведены, а это значит – затопи печку, натаскай воды из колонки, согрей, приготовь завтрак, обед и ужин, а ещё огород, домашняя птица, коровы. И моя сестрёнка во всём помогала маме, к тому же успевала хорошо учиться и даже умудрялась заниматься спортом. По характеру она человек компанейский, активный, но времени на развлечения не оставалось. Бабушка и сама огорчалась, переживала за внучку.

Но что делать? Сестра жалела маму, не могла оставить её один на один с проблемами. Приезжая на каникулы, я тоже участвовала во всех домашних делах и уходе за бабушкой. А уход они обеспечивали очень качественный. Наша бабуля не могла вставать, но у неё не было ни одного пролежня. Конечно, те времена сестрёнка вспоминает без восторга, но ей и в голову не приходило отказаться от ухода за родным человеком.

В любом случае я на стороне Галины. Ничего не случится с девочкой, если поможет маме. А точка зрения психолога кажется мне весьма спорной, думаю, напрасно она называет обязанности, возложенные на подростка, такими уж непосильными.

Приведу ещё пример. В своё время одна моя знакомая помогала растить старшего внука, а когда родился младший, наняла для него няню. Однажды я зашла к ней в гости. Было странно видеть, как няня возится с мальчиком в соседней комнате, в то время как дома находится родная бабушка, которая давно не работает и не обременена хозяйством. На мой вопрос, чем же она весь день занимается, знакомая ответила, что отдыхает, смотрит телевизор. Мне этого не понять.

А вот мама Галины занималась внучкой и хотя бы поэтому заслужила немного заботы и сочувствия со стороны родных. Мне кажется, философские рассуждения Татьяны Белюченко о том, чем любовь отличается от долга, в данной ситуации не к месту. Как можно всерьёз утверждать, что в семье никто никому ничего не должен, у каждого своя жизнь? Меня такие разговоры жутко раздражают. Получается, Галина станет разрываться между больной мамой, работой и заботами о дочке, а сама дочь будет спокойно гулять, отдыхать, жить своей подростковой жизнью? Извините за сумбурное письмо, надеюсь, мне удалось донести свою мысль.
Без подписи

Знаю, что такое уход за пожилым человеком, самой пришлось помогать маме присматривать за бабушкой. Я тогда училась в девятом классе. Прошло много лет, в памяти остались переживания, что не справлюсь. Бабушка ещё вставала, но у неё были сильные головокружения, деменция. Она периодически находилась в ясном сознании, но порой несла всякую чепуху и не узнавала нас.

Однажды я не углядела, и она упала в коридоре. Как же я испугалась! Сама поднять её не смогла, позвала соседку. Плакала и боялась, что мама станет ругать меня. Но она совсем не рассердилась, наоборот, похвалила, что я догадалась позвать подмогу.

Меня не тяготила необходимость сидеть дома с бабушкой, а не гулять со сверстниками. Наверное, огорчалась из-за этого, но уже забыла. Зато хорошо помню: если мама куда-нибудь уходила, я понимала – остаюсь с бабушкой, это само собой разумеется. Иногда мама просила своих подруг присмотреть за ней, если, например, я в школе. От уроков меня не отвлекали.

Вот не припомню никаких разговоров, уговоров, объяснений с маминой стороны. Просто было сказано, что бабушку нельзя бросать одну. Мне, подростку, этого оказалось достаточно.

Думаю, Галина сама перемудрила в отношениях с дочерью, слишком загрузила детский мозг проблемами и их обсуждением. Если мама целыми днями стенает о больной бабушке, о том, что работы много, денег мало, выхода нет, – это очень угнетает. В такой ситуации ребёнку элементарно хочется выйти из круга проблем, как и любому человеку.

В нашей семье к бабушкиной болезни относились проще, какие-то моменты старались воспринимать с улыбкой, ведь так намного легче жить. Помню, мы постоянно посмеивались над бабушкиными чудачествами. Я насчитала, что по её велению бегала к окну больше двадцати раз в день. Это выглядело так:
– Окно открыто?
– Да.
– Закрой.

Через десять минут:
– Окно закрыто? Открой.

Конечно, в какой-то момент хотелось просто сказать: всё, хватит меня гонять. Но мы старались пропускать кое-что мимо ушей, делали вид, будто не слышим, предлагали ей самой встать и закрыть окно. Но без злости, всегда с юмором и смехом.

Я и сама отправляла маму в кино или прогуляться с подругами, ведь ей был необходим отдых. Никто меня этому не учил, ничего не втолковывал, ни к чему не обязывал. Просто мама убеждала личным примером, своим неравнодушным отношением: надо помогать, нельзя иначе. Она и многим другим людям помогала, без всякой показухи, не кричала о своём участии на всех углах.

Со временем я сама начала понимать: когда есть веление души, потребность заботиться, сострадать – не нужны разговоры о долге. Если бы Галина верно расставила приоритеты, то и с дочерью не возникало бы проблем.

Хочу добавить такой штрих. Когда умерла моя мама, я была в глубоком шоке, плохо соображала, но видела: сын переживал ещё больше, он много плакал, его буквально трясло. И я не взяла сына на кладбище. Кое-кто осуждал, а кто-то понял, мне было плевать на всех. Как показало время, я поступила правильно.

Сын впервые приехал на бабушкину могилу лет через пять после похорон, это и тогда оказалось для него непросто. Зато сейчас мне не надо ему напоминать о посещении кладбища, сам ездит, приводит всё в порядок, красит ограду. Нужно знать своего ребёнка, учить личным примером и не перегружать его психику, тогда всё будет хорошо.