Из отеля «Посейдон» Оля вышла без колготок, носков и перчаток. Почему-то ей показалось, что всё это она уложила в сумку перед выездом из гостиницы. Но увы, когда захотела достать перчатки, их в сумке не оказалось. Как и всего остального. Вернулась в отель, обратилась к портье, та ответила, что горничная перчаток не нашла, а остальной мусор выкинула.

М-да. Оля вспомнила свои носки. Вообще-то они были разные – один мужской, поношенный и растянутый, но без дыр, второй почти новый, дорогой, со стразами. Так получилось, что в дорогу она собиралась стремительно, будто сбегала из квартиры, поэтому надевала, что попалось под руку. Она решила пожить несколько дней в отеле – это подарок самой себе за три месяца напряжённой работы.

Колготки, заклеенные лаком в двух местах, не жалко. В отличие от перчаток. Интересно, к чему это – терять перчатки. Может, скоро весна? Сильный северный ветер бил в лицо, продувал ноги в тонких джинсах, холодил руки. Конец марта. Весна, где ты? Хорошо, что Оля была в зимней куртке и сапогах. А вчера так хотелось сменить одежду на весеннюю. До чего же надоел этот зимний камуфляж!

Голые ступни без носков прилипали к стелькам. «Ладно, всё равно никто не видит», – успокаивала себя Оля. Где же она могла потерять перчатки? Наверное, ночью, когда бегала встречать Шурика.

Тот неожиданно позвонил, когда Оля уже заселилась в номер. С этим парнем за сорок она познакомилась сравнительно недавно. После бурной любви, длившейся полгода, мужчина откланялся. Сказал, что хочет посвятить время заботе о сыне от первого брака. А также восстановлению отношений с бывшей женой.

Но через некоторое время они снова встретились и продолжили общение в стиле ренессанс. Когда Оля проговорилась, что живёт в номере одна, бывший возлюбленный вдруг мечтательно заметил:
– Люблю гостиницы.

Честно говоря, Оля не верила, что он может вот так взять и появиться на пороге. Да и сам Шурик на это незапланированное свидание решился не сразу, приехал только в половине второго ночи. Набросив куртку, она вышла встречать. Дверь за ней захлопнулась. Резкий звук заставил вздрогнуть: дверь запирается не на магнитный ключ, а на обычный, железный, здоровенный! Он остался в номере.

В расстроенных чувствах Оля спустилась в лифте на первый этаж. Шурик одиноко стоял в холле. В руках он держал свой неизменный кожаный портфель и чёрный пакет с шампанским и шоколадкой.

– А мороженое? – обиженно спросила Оля.
– Давай сегодня без мороженого, – равнодушно ответил Шурик.

В лифте Оля воскликнула:
– Вот она, свобода!

И расстегнула куртку. Кофточки не было, только обнажённая грудь ещё цветущей женщины. Шурик застыл, обомлел. Затем начал судорожно искать глазами видеокамеры на потолке. Лифт остановился. Они вышли. Тут Оля вспомнила, что ключ остался в номере.

– Ой, прости, я случайно забыла ключ.

Шурик смущённо наклонил голову.

– А я хочу в туалет.
– Внизу запасной ключик должен быть. Сейчас вернёмся, – успокаивала она.

На стойке регистрации долго вызывали дежурную, та крепко спала. Они поднялись, горничной на этаже тоже не оказалось. Потом снова спустились и поднялись. Наконец сонная горничная встретила их у номера.

– Простите, что побеспокоили, это всё я. Очень суматошный день. Отвыкла от таких ключей, приучили к магнитным.
– Да, это всё она, это она вас разбудила, – поддакивал измождённый Шурик, заискивающе улыбаясь.

Обсудив последние новости и полистав телеканалы, они выпили: Оля – шампанского, Шура – пепси с водкой. Поспорили, какой собор видно из окна. В тёмно-синем небе пятнами зависли облака. По карнизу редкими каплями стучал дождь. Оля часто открывала окно, ходила обнажённой, хотя простыть боялась.

– Вот точно так простудилась Жозефина, – говорила она. – Вышла с открытым декольте на прогулку, простудилась и умерла.

После этого она поспешно захлопнула окно.

Затем Шура пытался обзвонить друзей, но Оля уговаривала никого не беспокоить, уже поздно. Шурик всё-таки позвонил одному давнему приятелю, тоже полуночнику. Обсудив с ним политическую ситуацию, наконец успокоился и мирно заснул.

Полуторная кровать вместила двух стройных постояльцев. Они обнялись. Некоторое время Оле казалось, будто она в поезде, на узкой полке, и может упасть. В сонном забытье ей представлялось, что они куда-то едут, и от этого становилось ещё интереснее. Свисали то нога, то рука, они прижимались друг к другу ещё крепче. Оля ждала, когда Шурик обнимет её. Потом поменялись местами, но у стенки было не так уютно. Затем в щель между матрацем и стенкой провалился телефон, достали его. Потом искали портмоне Шурика.

Окончательно заснув, друг немного похрапел над ухом Ольги.

– Никакого секса не будет, – предупредил Шура ещё на пороге номера. – Три лекции в день, я перегружен. Поставь будильник на семь.
– А не буду, – сказала Оля. – У меня ка-ни-ку-лы!
Оля не приставала, просто поцеловала несколько раз его неширокую грудь и шею, провела пальцем по римскому носу. Всё это время она ходила по комнате голой.
– Почему ты без одежды?

– А для чего я номер сняла? Что хочу, то и делаю. И не надо ничего прибирать, раскладывать. Где хочешь, там и бросай, потом уберут.

Она с наслаждением раскидывала в разные стороны вещи – лифчик на банкетку, колготки на покрывало, потом носки, потом полотенца.

Утром еле отыскала брюки, вспомнила, что всё-таки повесила их в шкаф.

– Давай вместе примем душ, – предложила Оля.
– Я и так чистый, не хочу.
– Ну голову помыть?
– Голову я мою отдельно, в раковине.

Оля уговорила Шурика залезть в кабинку душа. Намылила его маленьким отельным кусочком, как пупсика в детстве.

Вымытый Шурик уехал на бесконечные лекции. А в его портфеле между документами непонятным образом оказались заклеенные женские капроновые колготки и носок со стразами.

После работы он собирался к бывшей жене, которая никогда не стеснялась проверять его сумку.