Тот, кто прошёл через горнило войны, никого уже не боится в мирной жизни. Но Нил Филимонович знал одного человека, перед которым робел и напрочь терял волю, – жену. Она была для него суровым начальником.

На автобазе, где он работал шофёром, все ему сочувствовали. Сазониха, как называли жену Филимоныча, всем, в особенности мужу, указывала, как им нужно жить. Её тон при этом предполагал беспрекословное и немедленное подчинение. Мужу даже в голову не приходило оспаривать её решения.

Однажды она долго смотрела в своё окно на втором этаже и решила, что ей нужен огород на участке, прилегающем к дому. И Нил Филимоныч безропотно возил туда торф и навоз. Даже огородил этот кусок земли. В общем, сделал всё, что велела супруга. По её указанию он, невзирая на протесты жильцов, даже захватил часть детской площадки. Возмущённая общественность, впрочем, всё же заставила снести забор вокруг самовольно захваченных угодий и вернуть детям их территорию.

Сазониха во всём скрупулёзно искала выгоду. А поскольку давно была домохозяйкой, времени для этого у неё оказалось предостаточно. В поисках прока от любого события она порой доходила до смешного. Например, у жильца из соседнего подъезда заблудился кот и пришёл к двери Сазонихи. Владелец умного кота вычислил его местонахождение и позвонил в дверь Сазоновых. Но хозяйка отказалась сразу возвращать кота.

– Пусть он у меня по квартире походит. Запах кота останется – мыши будут бояться.

Низенький, лысый, худой Нил Филимоныч рядом с корпулентной волевой супругой казался совсем маленьким. Боялся её не только из-за возможной ругани, но и потому, что в гневе она могла и затрещину отвесить. Тихий, униженный, он мало контактировал с окружающими. А когда изредка всё же выходил из повиновения, то просто напивался. Но это случалось, только если его угощали. Своих карманных денег Филимоныч не имел – все финансы находились в руках супруги.

И вот как-то раз, сидя на лавочке во дворе, Нил Филимоныч пожаловался соседу:
– Нет больше сил терпеть такую жизнь. Жена совсем заела. Всё ей не так. Да и я давно не нужен – даже до себя не допускает.

Собеседник кивал, слушая эти горестные речи, а потом, желая поднять приятелю настроение, спросил:
– А хочешь посмотреть на женскую красоту? Я сейчас слесарем в городской бане работаю.
– И в женское отделение заходишь?
– Конечно, если там поломка.
– Было бы здорово.
– Так я устрою. Приходи завтра. Проведу тебя под видом слесаря.

На следующий день Нил Филимоныч получил от соседа рабочий халат. Взяв инструменты, мужчины отправились в женскую половину бани. Женщины при виде слесарей повели себя по-разному. Одна схватила тазик и отошла подальше от кранов. Молодая девушка быстро повернулась спиной. Дама постарше захохотала и как бы случайно облила ремонтников водой.

Озираясь и исподтишка разглядывая женщин, Нил Филимоныч делал вид, будто лишь проверял работу кранов и не заметил ни единого пристального взгляда. В углу, распустив по плечам длинные волосы, мылась его соседка по этажу, которая с удивлением увидела у одного из ремонтников знакомое лицо.

Настроение у Филимоныча поднялось, и он, довольный, отправился домой.

Но пока добрался, в его квартире уже начали разгораться страсти. Сазонихе позвонила соседка, только что вернувшаяся из бани, и, снедаемая любопытством, сразу спросила:
– А что, твой муж на базе уже не работает?
– Да нет, всё там же.
– Так я его сейчас в бане видела. Шёл в рабочем халате по женскому отделению с инструментами в руках. А с ним Петрович из первого подъезда: он слесарь в бане.

Сазониха сразу и безоговорочно поверила соседке и мужа встретила разъярённая, как росомаха. Крики и вопли Сазонихи, перемежаемые звуками глухих ударов, слышали в обоих подъездах. В конце семейного спектакля Нил Филимоныч был изгнан супругой на улицу. Куда идти дальше, он не знал и, потирая разбитую в кровь лысину, горестно сидел на лавочке. Проходившие жильцы сочувственно пытались узнать причину столь грозной баталии, а он только махал рукой.
Женщина с первого этажа открыла окно и позвала страдальца:
– Зайди хоть умойся. Что ж ты в таком виде сидишь?

Но Сазониха, следившая за происходящим со своего второго этажа, криком пресекла намечавшееся мероприятие:
– Немедленно домой!

Нил Филимоныч сразу сгорбился, став ещё незаметнее, и со страхом, на ватных ногах, поплёлся в свою квартиру.

Несколько последующих недель мужчины во дворе со смехом напоминали Филимонычу о происшедшем:
– И как ты после молодок смотришь на свою старуху?

Нил Филимоныч лишь угрюмо усмехался и молчал. И слегка морщился, будто снова получая затрещины.