– Юрий Александрович, когда вам исполнилось семьдесят, в одном из московских концертных залов состоялся праздничный вечер, в котором участвовали многие наши звёзды. Почему же решили в этот раз так масштабно не отмечать?
– Да-а, тогда концерт длился три с половиной часа, столько артистов было! Некоторые ради меня даже перенесли другие свои выступления. И это оказалось безумно приятно. Но действительно, в этот раз ничего такого грандиозного не устраивал. Лишь сняли программу «Субботний вечер» на моём родном Первом канале и посвятили её мне. А с самыми близкими людьми мы просто посидели в ресторанчике. Вот и всё! Я не понимаю, как сейчас, когда гибнут наши ребята в спецоперации, можно устраивать какие-то фейерверки, салюты и массовые гулянья? Может быть, я слишком категоричен и выгляжу старым брюзгой? Ну не могу понять!

– Помнится, перед прошлым юбилеем вы говорили, что у вас нет желания подводить итоги, то есть писать книгу. Почему же всё-таки сейчас решились?
– И сегодня по-прежнему не собираюсь подводить итоги. Но мне мой родной Первый канал предложил всё-таки выпустить книгу, и я решился. Прошу заметить, что это не автобиография в чистом виде, это – маленькие зарисовки, рассказы и мысли о телевидении по ту и другую стороны экрана. Здесь и отрывки из публикаций обо мне, некоторые высказывания в мой адрес. Кстати, я не хотел, чтобы в книге меня видели только белым и пушистым. Решил, что читатели должны узнать и о моих недостатках. Например, как я пережил «звёздную болезнь», когда в двадцать семь лет стал популярным и узнаваемым. Конечно, крыша у меня тогда поехала! Всё дозволено, всё можно! Помните, как в известной песне: «И на работу стал прогуливать, и похмеляться полюбил». Пришло к тому, что однажды я вышел в прямой телеэфир пьяным, и это было всем заметно! Разразился жуткий скандал, председатель Гостелерадио Сергей Лапин требовал увольнения. За меня вступились старшие коллеги Валентина Леонтьева и Игорь Кириллов, они попросили дать шанс молодому ведущему под их личную ответственность. И вот тогда я понял, что подводить их не могу. Бросил пить!

– Известно, что ваши родители – служивые люди: папа полковник МВД, мама капитан КГБ. Наверное, строго воспитывали?
– Вовсе нет, я был любимчиком, и меня баловали. Я жил в атмосфере обожания и доброты, несмотря на погоны родителей. Даже и не вспомню, чтобы меня строго наказывали. Вообще, моё кишинёвское детство – это бабушки, няни, потому что мама и папа часто были на работе… Например, моя няня тётя Лиля с Украины прожила с нами почти тридцать лет и стала настоящим членом семьи. Помню один случай. Я тогда учился в первом классе, и нам дали задание нарисовать картинки: под словом «фрукты» – расположить фрукты, под словом «овощи» – соответственно овощи. И вот она диктует мне: «Пиши тут – овощи, а здесь – хрукты». Ну, я как послушный мальчик так и написал. В школе меня за это поругали. Прихожу домой, реву: «Тетя Лиля, чему вы меня учите?» Она удивилась: «Всё правильно – хрукты!» Мы потом часто смеялись в нашей семье, вспоминая эту историю… Когда в конце семидесятых я уже взрослым покрестился, мамочка сказала, что, оказывается, в детстве меня уже крестили, просто никому об этом не говорили, ведь оба родителя являлись членами Коммунистической партии. Кстати, мне тогда объяснили, что дважды быть крещённым – это не грех.
Я не был совсем уж домашним мальчиком. Как и все, любил гулять на улице, играл в футбол, волейбол, ходил в разные спортивные секции. И однажды попал в кружок народных танцев во Дворце пионеров, где прозанимался года два. А потом там же стал ходить в драматический кружок. Мне тогда было лет тринадцать, с этого всё и началось. Мне сразу же дали главную роль в спектакле «Звёздный мальчик» по произведению Оскара Уайльда. И вот тогда я почувствовал, что называется, запах кулис, запах сцены, а ещё, что немаловажно, внимание девочек. Меня тут же пригласили на кишинёвское телевидение участвовать в телеспектакле.



– Но вы же учились в физико-математической школе.
– Да-да, и поступать хотел на физико-математическое отделение. Но в театральные вузы экзамены проводились раньше, вот и решил пробовать себя для начала в Москве. Задумал: поступлю на актёрское отделение сразу – остаюсь, а если не возьмут – возвращаюсь домой и пойду в математики. В некоторых театральных училищах меня отсеяли на втором туре, а в ГИТИСе я прошёл все экзамены. Ох, сейчас страшно и вспоминать наш студенческий весёлый быт в общежитии. Например, как мы ходили с большим железным чайником на Рижский вокзал, и там составители товарных поездов за небольшие деньги наливали нам спиртную техническую бормотуху. И как наш молодой организм это выдерживал?

– Вы получили актёрскую профессию. Как же вас на телевидение занесло?
– Признаться, конкретных планов работать именно на телевидении у меня не было. Хотя, ещё учась в театральном институте, вёл цикловую передачу «Вперёд, мальчишки!». То есть телевидение являлось для меня небольшой подработкой. А потом я выходил на сцену Московского театра имени Пушкина, где играл довольно-таки много ролей. Начал сниматься в кино, например в фильме «Большие перегоны» – он стал для меня важным в биографии. Я играл главную роль – кочегара в паровозном депо, который потом становится машинистом электровоза. А моим партнёром был сам Николай Афанасьевич Крючков! Он мне казался небожителем, человеком с какой-то другой планеты!.. Так что в актёрской профессии складывалось всё вроде бы неплохо для молодого человека. Когда же узнал, что идёт набор в отдел дикторов телевидения, решил просто попробовать свои силы, совершенно не надеясь на успех. Пришёл, прочитал текст с листа в камеру, и всё. Прошло два месяца, я уже понял, что обо мне забыли, и вдруг позвонили, пригласили на беседу с руководителем дикторов Центрального телевидения Игорем Леонидовичем Кирилловым. И вот тогда мы с моей супругой Элеонорой задумались: что делать? Мучился сомнениями месяца два. Я тогда начал репетировать в пьесе Шиллера «Разбойники» роль Роллера, работы было много. Параллельно всё-таки снимался на телевидении, мне уже дали вести выпуски передачи «Утренняя почта». Когда всё-таки пришлось сделать чёткий выбор, если честно, немаловажную роль сыграли и деньги. В театре я получал зарплату 85 рублей, а на телевидении мне сразу предложили 150. Есть разница? Мы только что расписались с женой, нужны были средства на новую жизнь! Своей квартиры у нас ещё не было, жили в комнате «трёшки», которую предоставил театр. Кстати, в одной из комнат проживали Вера Алентова и Владимир Меньшов, с тогда ещё маленькой дочкой Юлечкой… Я и выбрал телевидение.



– Как вы познакомились со своей супругой Элеонорой?
– Дело в том, что старший брат Ляли, так её называют близкие, учился на режиссёрском отделении ГИТИСа. Его звали Рональд, и мы с ним дружили. Часто, когда родители-музыканты уезжали на гастроли, собирались у них в квартире. Там и познакомились… А потом уже с Лялей начали встречаться, через полтора года расписались. Кстати, подавать заявление в загс я поехал на цементовозе! Просто потому, что из театра выбежал почти к закрытию загса, ловлю машину, и только цементовоз остановился. Помню, тогда шепнул будущей жене: «Наверное, многого дать я тебе не смогу, но обещаю, что скучно со мной не будет».

– Если вернуться к телевидению… Вас сразу там приняли?
– Не знаю почему, но ко мне все сразу же стали относиться хорошо. Тогда отдел дикторов стал для меня ещё и школой. Например, раз в неделю мы занимались с педагогом по речи. У нас вывешивались бумажки, в каких сложных словах и фамилиях надо правильно делать ударения. Мы работали и параллельно учились грамотности. Это было очень интересно.

– Вспоминая вашу «Утреннюю почту», можно сказать, что для советского телевидения там было много смелого хулиганства и юмора.
– Ну, начинали мы довольно строго – костюм, галстук, зачитывание писем, объявление песни по просьбам зрителей и ничего лишнего. И только потом, шаг за шагом, начали придумывать некоторые моменты, чтобы не было скучно. То я переодевался в почтальона Печкина, то в комиссара Каттани из популярного тогда итальянского сериала «Спрут», то делали пародию на фильм «Белое солнце пустыни»… Конечно, многое требовалось согласовывать, проходить цензуру. Некоторые выпуски так и не вышли: кто-то там нашёл для себя непонятное. Помню, сняли с эфира программу на тему восточной философии. Там мы сравнивали весну с юностью, лето – со зрелостью, осень – с мудростью, а зима – это вообще какой-то кошмар. И кое-кто углядел здесь намёк на возраст Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева и членов Политбюро… Но сказать, что мы постоянно страдали из-за цензуры, было бы неправдой. Я сам не на всё мог повлиять, но что-то подсказывал редакторам, предлагал артистов. Например, в Ленинграде случайно услышал бит-квартет «Секрет» и предложил не только дать им возможность выступить в программе, но и сделать их моими соведущими в некоторых выпусках. Ребята сразу же стали известными.

– Юрий Александрович, в 1991 году в эфир вышла передача – конкурс «Утренняя звезда». Тогда это стало настоящей сенсацией на телевидении – дети участвуют в песенном состязании! Многие из популярных сегодняшних эстрадных артистов вышли оттуда – Валерия, Сергей Лазарев, Пелагея, Юлия Началова и так далее. Как удалось такое придумать?
– Дело в том, что к тому времени у меня уже созрело желание делать полностью свою передачу. Ведь в «Утренней почте» не всё я придумывал, а лишь некоторые моменты. В конце восьмидесятых я ушёл из отдела дикторов, и мы с супругой организовали свою продюсерскую компанию «ЮНИКС» («Юрий Николаев и студия»). На свой страх и риск взял кредит на огромную сумму, и мы начали делать «Утреннюю звезду». Хотелось показать нечто светлое среди той чернухи, которая появилась в эфире. Целый год я разрабатывал передачу до мельчайших деталей. Признаться, даже не ожидал, что больше десяти лет она продержится в эфире. Причём ведь изначально я не относился к этому проекту как к конкурсу в чистом виде, считал его просто интригой, некой игрой. Я хотел, чтобы на талантливых ребят обратили внимание. И только потом понял, что воспринимают «Звезду» именно как серьёзный конкурс. Кстати, сегодня есть задумки возродить эту программу.



– Как вы относитесь к сегодняшней эстраде и к развлекательному телевидению? Кого бы выделили из телеведущих вашего жанра?
– Многого я не понимаю в сегодняшней эстраде, да и вообще во всём, что происходит вокруг. Например, когда звучат матерные слова с телеэкрана! Зачем это? В жизни я сам лично употребляю крепкие слова, но выступаю против того, чтобы они звучали публично. Ещё меня удивляют мелодии, которые и на мелодии-то не похожи. Меня смущает интернет, который сегодня превратился в помойку, причём безграмотную. Там меня минимум два раза в месяц «хоронят» ради просмотров, лайков и трафиков… А если судить об эстрадных артистах и авторах… Пока я не вижу никого, кто бы сравнился с моими кумирами, с Юрой Антоновым, например, или со Славой Добрыниным. На телевидении среди ведущих развлекательного жанра могу выделить, пожалуй, Дмитрия Нагиева. Он работает очень профессионально, нашёл свой образ. Знаете, важно найти общий язык со зрителями. Я, например, всегда предпочитал быть наравне с ними, не возвышаться, не поучать, но чтобы было весело и интересно. А ещё никогда не боялся быть смешным.

– Сегодня некоторые осуждают тех, кто уехал из страны за последние пару лет. Как вы к такой эмиграции относитесь?
– Лично моё мнение: кто уехал, тот против нас, им уже обратной дороги в Россию нет. Для них должны быть закрыты и наше телевидение, и радио, и все концертные площадки. Если ты уехал и нашёл работу там, ради бога, живи и работай. И мешать тебе никто не будет. Я патриот, люблю свою Родину и никогда её не предам, что бы с ней ни происходило.

– Наступил Новый год. Есть ли у вас свои традиции?
– Всё, как и у всех. Обычно уезжаем с женой и друзьями в загородный дом. Ёлка, салаты, шашлыки, подарки. Под бой кремлёвских курантов пишем желания на салфетках – они горят быстрее, чем обычная бумага. И, конечно, желаю всем здоровья и добра!