У любого дома есть характер. У одних в каждом углу висит скелет, у кого-то столько детей, что часть из них живёт в холодильнике, кто-то ворует картины великих мастеров, поэтому в коридоре у него – картинная галерея. В книге «Повадки птиц» очень наглядно всё это описано: гнездование, веточки, палочки, шерсть и чешуя. Пара зимородков использовала для украшения гнезда другую пару зимородков. В общем, вы меня поняли.

Так вот. В нашем доме, на первый взгляд, много всяких пристойных вещей: книги, пластинки, дети, кошки, не стыдно перед людьми. Но это – если не углубляться. А на самом деле больше всего в нашем доме того, что я бы назвала НФ: Неопознанная Фигня.

Главное свойство НФ – в том, что она везде. Вы думали, в ящике у вас хранятся деловые бумаги? Присмотритесь. У вас там лежат вперемешку компас без стрелки, стрелка от компаса, экзамен по математике за четвёртый класс (зато с оценкой «девяносто пять»), свисток и бритый ёжик. Ещё один ёжик – в духовке: он там спит, накрытый одеялком. Ваша младшая дочь любит открывать ящики и класть туда всякие полезные вещи. Хорошая девочка, заботливая: в прошлый раз она положила в папин ящик для инструментов бутерброд. Проголодается папа, откроет ящик для инструментов: «Что бы мне такого поесть?» – а там, пожалуйста: бутерброд! Правда, чуть-чуть надкушенный, но будем считать, что это был государственный контролёр.

Неопознанная Фигня наполняет нашу жизнь, как смысл – произведения Ницше. Причём, что интересно, мы её не покупаем никогда! То есть, честное слово, я ни разу не покупала конструктор «Две трети деталей для сборки автомобиля» или пазл «Всадник без головы и лошадь без хвоста». Всадник тоже без хвоста, а теперь уже и лошадь без головы. И всего этого я не покупала никогда! Откуда оно тогда взялось? Загадка.

При этом у нас есть ещё и склад. Такая отдельная комната для хранения НФ. Приличные люди, имея лишнюю комнату, давно бы сделали в ней библиотеку, но библиотека у нас – в салоне (гостиной), книги – везде, а в лишней комнате лежит всё то, что больше не лежит нигде. К счастью. Иначе оно бы тоже лежало везде, в дополнение к тому всему, что и без того везде лежит.

Вообще-то эта комната совсем не лишняя: там когда-нибудь будет жить наша младшая дочь. Та самая, которая с бутербродом. Но пока что наша младшая дочь на вопрос: «Что ты хочешь делать?» – неизменно отвечает: «С мамой». И на вопрос «Куда ты хочешь пойти?» она тоже так отвечает. То есть её пока нет смысла отселять в отдельную комнату, иначе маме придётся там же и сидеть. И тогда я сама превращусь в какую-нибудь Неопознанную Фигню, что очевидно расстроит нашу младшую дочь.

Когда я пытаюсь всё это убрать (не дочь, а Неопознанную Фигню), меня ждёт масса сюрпризов. Например, среди игрушек лежит израильский флажок. Это я ещё могу понять. А почему там же лежит флаг Боливии? Я заглянула в «Википедию», чтобы его опознать. Но откуда он появился среди игрушек, в «Википедии» не написано!

Когда явилась домой наша старшая дочь, я попыталась использовать её вместо «Википедии» и спросила про флаг. «А…, – небрежно ответила старшая дочь, – это я ходила на день рождения к Рахели». Понимаете, да? Она ходила на день рождения к Рахели, поэтому теперь у нас среди игрушек лежит флаг Боливии. Страшно подумать, что будет, когда она пойдёт куда-нибудь ещё.

Проблема в том, что я не умею абстрагироваться от деталей. От того, допустим, что кукла неживая и ей не больно. Или что меховая панда не переживает, потеряв мехового сына. А жители деревянного домика не так уж и несчастны, хотя у них и улетела крыша. Но они же деревянные, психика другая, откуда нам знать, что они чувствуют вообще? Я старательно подбираю домикам крыши, конструкторам – кусочки, а куклам – семьи.

Взять ту же панду. У неё в оригинале был ребёнок. Тоже панда. А больше нету. Вот она тут сидит, чёрно-белая дура с пластмассовыми глазами, смотрит в стену. Она ведь даже не понимает, что с ней случилось! И куда делся тот крошечный кусочек меха, тоже с пластмассовыми глазами, который плотно цеплялся лапками за её искусственную шерсть.

И я хожу, чёрно-белая дура с пластмассовыми глазами, ищу ей маленькую панду. Нахожу, цепляю обратно. Лапки, мех, маленькая панда послушно повисает на большой, большая всё так же смотрит в стену – всё, всё, успокойся уже. Но рядом валяется белка вниз головой, ей же неудобно! Надо перевернуть. И мишку поудобнее усадить, мишка сегодня в летнем платье, пол холодный…

Когда мне было года четыре, моей любимой игрушкой была кукла с золотыми волосами и без ног. Звали девушку Евой (привет тебе, «Хижина дяди Тома»), и во всех моих играх она была главной героиней. У меня, конечно, были куклы с ногами. Но Еву было настолько жалко, что я… Вот представьте себе: у вас золотые волосы, нежное лицо и карьера первой красавицы. А теперь представьте, что вы потеряли ногу. Понимаете, да?

Нет, мы пытаемся бороться с этим всем. Объявляем аврал, усаживаем младшую дочь за развивающее занятие (лучшее развивающее занятие – это бабушка, на втором месте кошка, с большим отрывом – поспать и гречневая крупа… чёрт, кто ей это дал?), объясняем старшей дочери, что так дальше жить нельзя, и начинаем разбирать. Это выбросить, это выбросить, это выб… – «Мама! Нет!!! Это выбрасывать нельзя!» – старую карту Ботсваны, наклеенную вместо плаща на безголового пирата? Господи, почему?

На этот вопрос старшая дочь не отвечает. Зато, отвлекаясь от развивающего занятия, на него отвечает младшая дочь. Она на все вопросы, начинающиеся со слова «зачем?», сообщает:
– Надо.

Главное, если бы они хоть что-то использовали по назначению. Хоть по какому-нибудь. Модели, мозаики, картинки, вот это всё из дикого количества частей. Так нет. Они берут всю разом Неопознанную Фигню и строят город. Ограждения – из кусочков пазла, стоящих на ребре, дома – из деталей конструктора «Звёздное небо». Площадь из бутербродов, планеты вперемешку, снизу карта Ботсваны, сбоку солнце.

Старшая приделывает куклу без ног (но в пышной юбке) в качестве крыши на домик без стены, младшая сооружает башню из бесхозных голов, париков, флажков, шариков, мячиков, фонариков и экзаменов по математике для четвёртого класса. На вершину башни она усаживает клоуна с оторванным хвостом в обнимку с принцессой без плавников. И на мой неосторожный вопрос: «Кто живёт в этом городе?» – уверенно отвечает:
– Мама.