23 февраля у моего папы случился инсульт, его парализовало. Вызвали домой «скорую», доктор сказал, что папе нужно в больницу. При первом же осмотре в стационаре обнаружилось, что у него очень сильно повышен сахар и отморожены стопы.

Его проконсультировал заведующий травматологическим отделением, увидел, что начинается гангрена и необходима ампутация. Но оперировать не взялся, так как общее состояние пациента оставалось очень тяжёлым: мол, нужно подождать, пока больному не станет лучше.

На третий день папиного пребывания в больнице его лечащий доктор сказал, что чудес не бывает. В любом случае, скорее всего, наступит летальный исход – до ампутации он может не дожить. Но папа всё-таки дожил, и после шестнадцати дней в реанимации его перевели в травматологическое отделение.

Ноги ему ампутировали сначала до середины голени, а позже, поскольку из-за диабета культи никак не заживали, провели высокую ампутацию. Каждый раз мы его отправляли на операцию как в последний путь, но папа нас всех удивлял своим желанием жить. После инсульта ему всё ещё было тяжело, но он никогда не жаловался и никому не разрешал его жалеть.

Память к нему вернулась, он хорошо разговаривал, ел. Мы, все родные, каждую свободную минуту старались быть рядом с ним и надеялись, что победим болезнь.

Для чего я всё это пишу? Во-первых, хочу поблагодарить неравнодушных людей, которые искренне старались помочь. Замечательный хирург О.А. Корнт всякий раз давал нам надежду, когда забирал папу на операции. Елена Витальевна Курганова, низкий вам поклон за доброе сердце. Старшая медсестра Евгения Владимировна всегда шла навстречу нашим просьбам, находила нужные слова поддержки. Спасибо медсестричкам Ирине, Светочке, Даше, Альбине, Людмиле – они делали всё, что нужно, и ни разу мы от них не услышали грубого слова. Огромная благодарность санитарочкам Наташе, Тане, Маше, которые так хорошо и бережно ухаживали за нашим папой. Отдельное спасибо перевязочной сестре Инне.

Мы радовались каждому успеху папы, каждому прожитому дню, ведь, несмотря на мрачные прогнозы, он жил уже почти два месяца. И уже готовился выписываться домой, но тут в одном месте загноился шовчик, так что лечение в стационаре продолжили.

В один из дней я бежала к папе в палату, улыбаясь в предчувствии, что сейчас увижу его. И вдруг мне сообщили, что ночью ему стало плохо и он в реанимации.

Там персонал неохотно шёл на контакт, никто не мог (или не хотел?) толком объяснить мне, что произошло. Как удалось выяснить позже, ночью у папы упал сахар в крови до критических цифр. Медсёстры делали что могли, всю ночь пытались ему помочь, не присели. Так рассказывал мне папин сосед по палате. А дежурный доктор, который был обязан оказать помощь… Вот он-то и есть главный «герой» моего рассказа.

В ту ночь дежурил порядочный на вид врач. Но, как рассказал сосед, ни разу за несколько часов он не дал себе труда подойти к папе – видимо, счёл его безнадёжным. Возможно, беда ещё в том, что медсёстры неправильно рассчитали дозу инсулина (я этого не исключаю), но персонал хотя бы что-то делал, пытаясь спасти папу. А дежурный врач не оказал помощи в полном объёме, более того, вообще никак себя не проявил.

Утром папу перевели в реанимацию, но оказалось уже поздно, начался отёк лёгких. Он с трудом дышал, глотать и говорить не мог. Кормили его через зонд. Спасибо сотрудникам отделения реанимации К.А. Анпилогову и Ю.И. Евдокимову, они старались помочь папе как могли, а нас поддерживали добрым словом.

Через двенадцать дней нашего дорогого папочки не стало. Это так ужасно для всей семьи, и боль со временем не проходит, наоборот, она всё сильнее. Невыносимо обидно от мысли: если бы не халатность одного-единственного человека, у нас был бы шанс забрать папу домой и он ещё пожил бы! Тем более что заживление шло хо­рошо, ранка на культе совсем очис­тилась.

Обращаюсь к этому врачу лично. Прошу вас добросовестнее относиться к своим обязаннос­тям, иначе зачем вы выбрали такую профессию? Помните, что Бог для всех один, и я думаю, Он не оставит ваш некрасивый поступок без внимания. Мне жаль, что приходится писать о вашем равнодушии и жес­токости, ведь так хотелось бы, чтобы моё письмо в газету состояло только из огромной благодарности добрым и хорошим людям. Их среди медиков большинство.