Мы с Глебом заканчиваем «Танцы на снегу» Лукьяненко. Это чудесная книга, но взыскующая редактора (чуткого и хорошего), который убрал бы ненужности, подсушил рассуждизмы и подрихтовал язык. Всё-таки подросткам нужно писать языком «прозы», а не «фантастики». Я редактирую с листа, во время чтения. Глеб слушает с большим интересом, уточняет, переспрашивает, высказывает догадки и предположения – в общем, мотает на ус. Осталось несколько страниц. А вот американского писателя Гарри Гаррисона (казалось бы – бах, трах, экшн, побежали направо, побежали налево) еле дотерпел до середины, надоело. Редактор для книги – всё равно что отец для ребёнка, от него многое зависит. Кроме главного: способности зачать, выносить и родить.

– Пап, петерь ты!
– Глаша, скажи: те-перь.
– Пе-терь!
– Скажи «банан».
– Ба-мам!
– Скажи «кабан»,
– Ка-мам!
– Скажи «карман».
– Ка-мам!
– Молодец…

Глаша приносит робота – старого, Глебова призыва.
– Па-ап? Анигинить!
Папа, не вынимая носа из компьютера:
– Аннигилировать?
Мама, жаря оладушки и проверяя уроки:
– Он не горит.
Матери сердцем чуют.

Класс Глеба был на экскурсии на фабрике ёлочных украшений. Окончилась экскурсия, как положено при капитализме, посещением магазина. Вечером учительница возмущённо рассказывала: все дети как дети, Егор купил замечательную божью коровку, кто-то ещё – что-то ещё замечательное, а Глеб – и где только нашёл, как увидел! – взял три чёрных ёлочных шара, один с черепом, другой с пауком, третий с летучей мышью. «Вовремя его у кассы поймала, запретила эту дрянь пробивать!»
Глеб стоял рядом и глумливо улыбался с видом человека, знающего о жизни больше, чем думают. Я тоже втайне пожалел о ёлочном шаре с черепом. Но учительница была непререкаема: «В мир надо нести позитив! Ты должен быть примером для Глаши!»
– Я и так для неё пример, – буркнул Глеб.
Что правда, то правда. Сегодня выучила и весь день распевает песенку:
– Я глуфный Чебулафка-а…
Под хвофтом плилип какафка-а…

Глаша считает гастрономический выбор Бармалея глупым. Мне, говорит, не надо маленьких детей. Мне скоро три года, как маме. Надо мармелада и шоколада.

Тому, кто всю сознательную жизнь прожил с мальчиком системы Глеб, Глаша кажется уникумом, чудом природы. Заденет нечаянно – «изини, папа». Скажешь ей спасибо, она – «позаюста». А как-то раз лезла под руку, мешала, рыкнул на неё – заплакала, побежала к маме и знаете что сказала? «Папа мия не юбит!» Как Анна Каренина! Как Анна Каренина Вронскому!

Глеб делает уроки по математике, считает. Подсчитал, что до зимних каникул осталось две недели. Откинулся на спинку стула и с облегчением поёт:
– Кабы не было зимы,
Котики бы были…
Са-авсем не мохна-ты-и
Котики бы были!
Глаша услыхала: «О! Каба-каба! Папа, вклити!»
Вклитил. Сидим, смотрим «Простоквашино» вместо уроков. «Ситяс каба-каба буит…»

Глаша огорчена, что папа с работы пришёл, а ей ничего не принёс. Рассуждает: «У тия ефь мамочка, а у мия никого нет, даже фабаки».

Повествуя о жизненном цикле аскарид (занимается в биологическом кружке на станции юннатов), Глеб вместо «размножаются» употребил выражение «занимаются делишками восемнадцать плюс».

Глаша, ползая по столу, повалила монитор и горшок с цветком. Беззлобно назвал её слонихой. Расплакалась. Никак не привыкну, что девочка…

Глеб с мамой повторяют уроки.
– Приведи пример имени существительного.
– Тумбочка, э-э… стол… э-э…
– Приведи пример прилагательного.
– Э-э…
– Приведи пример глагола.
– Пукнуть, взорвать, сломать!

Советские мальчики лет семи-восьми, решившие заняться коллекционированием марок, в первую очередь узнавали эти три загадочных слова. (Речь о семидесятых.) Вернее, первое слово было ничуть не загадочным – «Монгол». Второе вы сейчас угадали. А вот кто угадает третье, самое прекрасно-загадочное? Ответ в следующем абзаце.

Писали с Глебом сочинение о том, как в сказках добро побеждает зло. Написали, что в «Волке и семерых козлятах» победило не добро, а Коза. Потому что когда побеждает добро, никому не плохо, даже Волку. Добро победило в сказке «По щучьему велению» – где царь попросил у Емели прощения и тот простил. Получили четыре. А волшебное слово – «Сива». Куба, по-нашему.

Глаша снимает с ёлки игрушки, каждую целует и только тогда кладёт в коробку. Никто у нас раньше до этого не додумывался, а ведь так – правильно!

Интересно, в мировой литературе уже было, что чайник на кухне похож на петуха в курятнике – большой, важный, с высоко поднятым носиком, а кастрюли – его курочки? Или мы с Глашей сегодня это сами придумали?

У нас в школе бывает по три урока математики в день. Позавчера писали две самостоятельные работы, причём одну из них – по теме, которую ещё не прошли.
Всё это не может не радовать и, конечно, радует. Но похвальное пристрастие учительницы к царице наук оборачивается коварными подножками со стороны других предметов. Так, например, по чтению полгода не учили стихов вообще. Благополучно дошли до конца учебника, и давай учить. На каждый вечер задаётся по одному стихотворению. Про осень, разумеется. Вчера было про осень, сегодня про осень и завтра будет про осень. Дети, они же памятливые, что им сделается…

Итого: вчера вместо чтения перед сном «Трёх сыщиков» (по совету критика Дмитрия Самойлова – «о том, что умные парни круче популярных парней») долбили про осень. Сегодня опять…
– Пошли, – говорю, – Глеб, буду прививать тебе любовь к литературе.
Глеб ответил серьёзно и печально:
– Я люблю литературу. Я не люблю, когда меня ею пытают.
Сердце мужчины мягче котёнка, я же не методистка Рособрнадзора. «Знаешь, – говорю, – давай-ка мы не будем его учить. Ну поставят двойку. Подумаешь. Мы остановились на том, что Пит и Боб попали в западню мистера Клаудиуса…»

Глаша неплохо для своего возраста фехтует – всем, что попадётся в руку. Я уже надеялся на лавры Софьи Великой, но сегодня она увидела фигурное катание. И пропал Калабуховский. Кряхтение. Тренировка. Удручающие открытия: «Нофка слифком тяволая…» Спрашивает, когда купим коньки. Не могу передать, как меня это встревожило. А Глеб в кружке юннатов получил пятёрку за тест! Он знает, что такое нитчатка Банкрофта!

Вечером Глаша скатилась с горки, полежала, глядя на небо, и говорит: «Я думаю, это звёздочка-мама и её девочка». Полежав ещё, добавила: «Думаю, они горячие».

Когда Глеб делает упражнения для укрепления мышц спины, Глаша ложится рядом, оттопыривает попку – помогает ему. А ещё она первая и пока единственная, кто называет его Глебиком. Оказывается, лучшее, что может произвести человек, это даже не другой человек, а любовь. Не твоя любовь, а чья-то ещё, другая. Ещё одна любовь на земле.