К сожалению, есть и такие, для которых счастье подопечных – дело десятое. Они усыновляют детей из корыстных побуждений: некоторые – из-за навязанных обществом стереотипов о счастье быть родителями, другие – ради опекунского пособия. Есть и такие, которым приёмные дети нужны в качестве бесплатной рабочей силы. Многие ожидают от ребёнка безусловной любви и собачьей преданности в благодарность за то, что усыновили его. И разочаровываются, когда поведение приёмыша не отвечает запросам. Но ведь и родные дети не бывают идеальными.

Много лет назад я стала свидетелем одного усыновления и знаю эту проблему изнутри.

После смерти мамы родственники меня предали – определили сначала в интернат, где я пробыла три месяца, а затем в детдом, где воспитывалась четыре года, до окончания школы.

Там у меня появилась подруга Люда. На два года моложе меня, очень покладистая, отзывчивая на ласку, из неё можно было верёвки вить. В конце учебного года, когда Люда оканчивала шестой, а я восьмой класс, детский дом облетела сногсшибательная новость: удочерили второклассницу, её забрала приёмная семья из соседнего села. А ведь за четыре года, которые я провела в этом учреждении, число усыновлений можно было пересчитать по пальцам одной руки. Поэтому каждое из них становилось событием.

Однажды Люда, при живых родителях с раннего детства находившаяся в детдоме, поведала мне, что ей тоже хотелось бы попасть в семью. Сказала, что ей приснился сон, будто удочерили не второклассницу Аллу, а её, Люду.

А потом, в самый разгар летних каникул, подруга прибежала ко мне и спросила, нет ли у меня какой-нибудь сумки – она срочно уезжает, нужно собрать вещи. Я отдала свою единственную сумку, страшненькую такую, потёртую, родственники оставили её мне за ненадобностью.

Люда ничего не объяснила, даже не попрощалась толком. Я увидела, как она выходила с территории детского дома вместе с незнакомой женщиной.

А некоторое время спустя узнала подробности. В детский дом приехала дама пенсионного возраста – с виду очень приличная, хорошо одетая. Сказала, что хочет взять девочку. Муж умер, сыновья выросли, живут далеко, мать, которой за восемьдесят, не сегодня – завтра уйдёт в мир иной. А ей так страшно остаться одной. Девочку она смогла бы обеспечить. И лучше если она будет не маленькой, чтобы наверняка дожить до её совершеннолетия.

Да, самым главным требованием оказалось отсутствие «претендентов». Многих воспитанников навещали родители, причём среди них были и не лишённые родительских прав, например, матери-одиночки, инвалиды. Иногда приезжали другие родственники, среди которых имелись и официальные опекуны, как, например, у меня – дядя. В то время за опеку не полагалось никаких выплат. А Люду много лет никто не навещал. К тому же она была милой, скромной. Училась так себе, зато внешними данными бог не обделил.

Я за подругу порадовалась: наконец-то сбылась её мечта! И в то же время мне её не хватало. Люда уехала внезапно, её нового адреса я не знала. Оставалось только ждать, что напишет сама.

До конца каникул от Люды не было ни слуху ни духу. А первого сентября я снова увидела подругу в детском доме. Испытала противоречивые чувства: она была в очень симпатичном летнем костюмчике, но вернулась с той же страшненькой сумкой, которую я ей отдала. Неужели у обеспеченной женщины не нашлось ничего поприличнее?

Подруга с восторгом рассказывала, как здорово провела каникулы у Маргариты Петровны. А своё возвращение в детский дом объяснила так: опекунша хочет, чтобы воспитанница подтянула учёбу. Мол, когда станет хорошисткой, тогда и будет жить в семье Маргариты Петровны. Меня это тоже удивило: обычно приёмные родители никаких условий детям не ставили. Ведь учёбу можно подтянуть в приёмной семье, а не в детском доме.

Воистину мотивация творит чудеса: за две четверти подруга стала лучше учиться по всем предметам, тройки оставались лишь по алгебре и физике. Маргарита Петровна забирала Люду на выходные и каникулы. Выяснилось, что главной причиной возвращения подруги в детский дом оказались трудности с оформлением опеки. Маргарита Петровна выбрала именно опеку, а не усыновление. Но даже в этом случае Люда могла бы жить в семье.

И вот все формальности утрясены, по окончании третьей четверти подруга окончательно переехала к Маргарите Петровне.

Как же мы ей завидовали! Когда нас гоняли на побелку и другие бесконечные работы, то вспоминали Люду: она-то ничем не обременена. Как выяснилось позже, ошибались.

Теперь мы знали адрес Люды: она писала и мне, и другим подругам. Из писем казалось, что у неё всё отлично. Но одно письмо меня насторожило. Подруга написала, что временно вынуждена прервать переписку, поскольку последняя четверть самая важная и ей нужно усиленно учить уроки. Я высказала недоумение: и с уроками, и с перепиской вполне можно успевать.

Во время летних каникул я некоторое время гостила у своего дяди-опекуна. Дядя жил во Фрунзе, ныне Бишкек, а детский дом находился в районе, в селе. Я сообразила, что улица, где живёт Люда – в пешей доступности, и однажды выбралась к ней в гости.

Увиденное вызвало противоречивые чувства, но тогда я не придала этому значения.

Люда встретила меня в каком-то несуразном платье, с веником в руках, – убиралась в подъезде во время дежурства. Я и сама убирала подъезд, когда жила с мамой.
Маргариту Петровну я представляла себе милой домашней бабулечкой в платке. А увидела высокую, худую, прямую старуху с огромным пучком на непокрытой голове и с сигаретой в зубах. На моё приветствие она прокуренным голосом ответила:
– Здравствуй, ты откуда?

В тот день от подруги я узнала очень много нового и интересного.

После её окончательного переезда к Маргарите Петровне в детском доме вдруг объявилась биологическая мать с намерением забрать Люду и её старшего брата Руслана. Да только на месте никого не застала: Руслан жил и учился в коррекционном интернате, а Люда попала в новую семью. Как выяснилось, подростки понадобились биологической матери не просто так: она вышла замуж, занялась с новым мужем строительством дома, и ей нужна была рабочая сила. Об этом сообщила директор детского дома, навестившая по такому случаю Маргариту Петровну и Люду. Тогда было принято единогласное решение: не та мать, что родила, а та, что воспитала. И Людмила осталась у Маргариты Петровны.

Также Люда сказала, что в скором времени у них будет неделю гостить её подруга из детдома, Анара. И пригласила меня в гости.

Я выбралась к Люде, когда Анара гостила у них предпоследний день. Всё начиналось вроде бы хорошо: Маргарита Петровна повела нас в кафе-мороженое. А когда мороженое съели и сок выпили, заявила:
– Анара, иди с Леной, переночуешь у её дяди, а завтра уедешь в детский дом. А у нас с Люсей дела.

У меня чуть нижняя челюсть не отвалилась: солидная женщина взяла ребёнка, пусть и не маленького, под свою ответственность и так легко отправила к незнакомому дяде.

Но то, что мне рассказала Анара, повергло в шок. Тогда я поняла, почему раньше некоторые моменты настораживали.

Маргарита Петровна – женщина очень властная, как и её мать. Оставшись вдовой, воспитывала сыновей в запредельной строгости, наказывала за малейшую провинность, лупила почём зря. Неудивительно, что из родительского дома они постарались упорхнуть как можно скорее, а по окончании военного училища остались служить по распределению. Старший, Виктор, женился, родился ребёнок. Но своих домочадцев он не спешил знакомить с мамой и бабушкой. Младший, Сергей, наведывался в родительский дом наездами исключительно из чувства долга.

Возраст давал себя знать, но Маргарита Петровна понимала, что кто-нибудь из сыновей возьмёт её на доживание, лишь когда она станет совсем немощной. А ей ещё хотелось пожить для себя, здесь и сейчас.

Сначала Маргарита Петровна взяла квартирантку, студентку Жанну: политехнический институт, где та училась, находился рядом с её домом. Жанна оплачивала постой, отдельно давала деньги за совместное с Маргаритой Петровной и бабушкой питание. И по хозяйству, конечно же, помогала. Но Маргарите Петровне этого было мало: ей хотелось бесплатную домработницу, целиком и полностью зависящую от неё. Жанна не подходила: она была занята учёбой, к тому же в случае притеснений со стороны хозяйки могла найти другое жильё. Детдомовская Люда со своим мягким характером подходила на эту роль идеально.

Как только Люда окончательно переехала в семью, Маргарита Петровна выселила студентку под предлогом того, что та не вовремя вносит плату за постой. Поначалу Маргарита Петровна не проявляла своих истинных намерений, поэтому Люда с таким восторгом рассказывала о первых летних каникулах в её доме. Они вместе ходили в парк, в кино и планетарий, а дома смотрели цветной телевизор. Высокопоставленные гости Маргариты Петровны (до пенсии она служила в юстиции) дарили Люде деньги. А тем симпатичным летним костюмом и другими красивыми вещами её обеспечила Жанна.

Но когда Людмила поселилась у Маргариты Петровны окончательно, та показала свою истинную сущность. Определила «дочку» во вспомогательную школу, где обучали профессии швеи-мотористки. Спрашивается: зачем тогда она просила Люду подтянуться в учёбе? И дальнейшее воспитание выстроила по принципу «мачеха – Золушка»: всё свободное от учёбы время Люда занималась вылизыванием квартиры. А когда и это бывало сделано, Маргарита Петровна давала ей свои старые платья: «Перешивай на себя». В одном из таких платьев я и увидела подругу, когда пришла к ней в гости. За малейшую провинность Маргарита Петровна стала наказывать Люду физически, как когда-то сыновей.

Однажды в родительский дом приехал младший сын, Сергей. Когда он увидел, как мать обращается с приёмной дочерью, то пришёл в ужас и серьёзно поговорил с ней. Мол, ты нас лупила, но мы тебе родные. А какое право ты имеешь так обращаться с приёмным ребёнком? Маргарита Петровна сделала вид, что всё поняла, и до конца пребывания сына сменила гнев на милость. Но как только Сергей уехал, принялась за старое.

Сергей подарил приёмной сестричке спортивные брюки и модную футболку. Но подарки Сергея и вещи, отданные Жанной, Маргарита Петровна запрещала надевать, требовала, чтобы Люда носила платья, перешитые из её старых вещей.

Летом Маргарита набрала ставок в политехническом институте: вахтёром и уборщицей на двух участках. Но если на вахте сидела она сама, то полы в шести больших аудиториях и двух длинных коридорах мыла Люда. В общем, зря мы завидовали подруге: ей доставалась не меньше нашего.

Не раз подруге приходила в голову мысль сбежать от Маргариты Петровны обратно в детский дом. Однако удерживал страх быть осмеянной. Но когда Маргарита отослала Анару, Люда решилась: в тот же день сбежала. Переночевав у моего дяди, в детдом вернулась и Анара. Потом она рассказала мне сцену, свидетелем которой стала.

На другой день после побега Маргарита Петровна приехала в детский дом и спросила у прогуливавшихся детей, где Люся. Те указали на спальный корпус. Сделав крутой разворот, женщина помчалась туда и накинулась на Люду:
– Где кошелёк? Где деньги?

Имелись в виду подарки Люде от её высокопоставленных гостей. Люда ответила, что деньги потратила. Тогда опекунша потребовала назад подарки Сергея и Жанны. Спрашивается, зачем тётеньке пенсионного возраста вещи, которые ей разве что на нос налезут? Но вот, видимо, такая мелочница и крохоборка.

Не буду отрицать, что многие воспитанники детских домов, в том числе и нашего, пошли по кривой дорожке. Но немало и тех, кто не стал повторять судьбу неблагополучных родителей.

После развала СССР я надолго оказалась отрезана от многих друзей. По окончании школы вернулась в Россию, в квартиру, доставшуюся по наследству от мамы. А многие воспитанники остались в Киргизии и после развала СССР оказались в другой стране. Мои письма к ним возвращались с пометкой «Адресат не проживает». Поэтому долгое время я ничего не знала о своих друзьях из детдома. И лишь недавно благодаря социальным сетям некоторые из них нашлись. Счастье, что теперь у них прекрасные семьи, дети и внуки.