Каникулы проводила в родном Дагестане. Я не жила там почти двадцать лет. Дочь военного офицера и учительницы, вечно переезжала. Родилась вообще в Германии. К своему великому позору, не знаю родного языка. Как говорит моя мама, я – парниковая даргинка. Но отношение к малой родине у меня особенное. Когда приезжаешь туда, а вокруг все – дагестанцы, то кажется, все они тебе родственники. Хочется всем улыбаться, приветствовать каждого встречного.

Мужчинами я стала интересоваться поздно. В юности не особо тяготило, что нет молодого человека, думала, всё впереди, в недалёком будущем. Парни вообще не воспринимали меня как девушку, некоторые и вовсе высмеивали. Нет собственного жилья, и при самом лучшем раскладе на решение квартирного вопроса уйдёт много лет. Почему акцентирую на этом внимание? Потому что считаю: без своей квартиры нельзя жить в полную силу...

Дело происходило в конце пятидесятых. У моей мамы была двоюродная племянница Танька – девушка на выданье. Не красавица, но ладненькая, кареглазая, бойкая. А вот парень у неё оказался уж красавец так красавец: богатырского сложения, голубоглазый, со светлым кучерявым чубом. Жили они на одной улице. Девки по Ивану сохли, но выбрал он нашу Таньку. Пришло время, и забрали Ивана в армию. Всё как положено: проводы, Танькины слёзы и обещания непременно его дождаться.

Мне 37, уже 14 лет я замужем, имею сыновей двух и двенадцати лет. Своих детей очень люблю, а вот мужа – нет. Изначально даже встречаться с ним не хотела, в буквальном смысле пряталась. Например, он должен был прийти ко мне на работу, а я просила подруг сказать, что меня нет. Но он был очень настойчив, пришёл через час снова и застал меня, пришлось идти с ним гулять. Сейчас пишу это и удивляюсь тогдашнему безволию.

Я так и думал! Вы знаете, несколько лет назад российские социологи провели удивительный опрос. Они спрашивали у мужчин: «Как звали самую красивую в вашей жизни женщину?» И в результате на первое место вышло имя Елена – с грандиозным отрывом. Сегодня и я с удовольствием присоединяюсь к респондентам! – добавил он, улыбаясь и рассматривая её с головы до ног.

Загорелось мне в восьмидесятые годы ковёр купить. Большой, с красивым рисунком. Но где его взять? Их тогда только по великому блату из-под полы продавали. Прослышала я, что к концу года в одном месте будут продавать ковры, но только по записи. Каждый вечер после работы мы с твоим отцом приходили к магазину «Ковры», и каждый вечер активисты присваивали нам номера в списке очереди.

Но тут вышла тётенька в форме и объявила, что рейс задерживается на неопределённый срок. Авиакомпания предлагает желающим разместиться на отдых в местном гостевом доме и готова предоставить автобус. Всё говорило за то, что встречать Новый год Ритке придётся в непонятной гостинице, наверняка паршивой, в компании посторонних людей, которых сразу же набралось с десяток.

31 декабря, метель. Ехал Миша, тогда ещё никакой не дядя, а просто двадцатилетний парень, на встречу с приятелем Толиком, у чьих знакомых они собирались встретить Новый год. Мишка запрыгнул в трамвай. Народу в салоне было человек пять, в том числе девушка, увлечённо читавшая книжку. Мишка решил, что девушка очень миленькая, и взялся за поручень совсем рядом с ней. Девушка подняла на него шоколадного цвета очи и снова опустила их в книжку...

Мне 26 лет. Росла единственным ребёнком в семье. С родителями отношения прекрасные. Подруг мало, но зато очень душевные. В школе была тихоней, даже руку поднять стеснялась. Потом работала над собой, стала выступать перед аудиторией, сейчас – журналист. О такой работе я мечтала. Есть деньги, увлечения, живу одна, много путешествую, каждые выходные куда-нибудь хожу. Плохо всё только в личной жизни. До 23 лет я ни с кем не встречалась.

Только вот в отделении её встретили прохладно: женщина-хирург! Уже одно это сочетание вызывало у коллег ироничную ухмылку, а тут ещё и красотка, и профессорская дочка. Полный комплект несоответствия. Но помог случай. На очередном ночном дежурстве «скорая» доставила одного дядьку – валялся в луже на вокзале и вопил не своим голосом. Бдительные граждане вызвали врачей и милицию.

Около метро, на заснеженном пригорке, мимо которого шла Маша (в некоторых отдалённых от центра районах существуют заснеженные пригорки, и Маш – навалом) стояли два чёрных ящика – колонки, орущие на пару кварталов. А между колонок топтался третьим крепкий, приземистый мужичок, одетый во всё чёрное. И не громко ему, и не страшно ему, так и надо ему. И Маше не страшно: подходит, в глаза ему заглядывает.

Даше была уготовлена жизнь на блюдечке с голубой каёмочкой: лучшая платная школа, престижный вуз плюс неограниченное количество карманных денег. Даша, в свою очередь, оправдывала самые смелые родительские надежды: училась на одни пятёрки, получала призы на региональных конкурсах вокалистов и медали на соревнованиях по художественной гимнастике. Даша по рождению была типичной мажоркой: отец – главный инженер крупного предприятия, дедушка – бывший функционер...