Но один совершено особенный Новый год я не забуду никогда. Дело было в прошлом веке, в далёком 1994-м. Я в составе шоу-балета «мотала срок» по контракту на севере Италии. В праздничные недели народ желал веселиться по полной программе, и мы в безостановочном режиме колесили по городам и весям, давая за вечер по пять-шесть концертов. В гостиницу приезжали уже под утро, падали без сил и дрыхли до семи вечера, просыпались, что-то ели, собирались, и всё по новой. Бесконечный день сурка!

Когда я начинала встречаться с моим любимым Солнышком, сразу предупредила его, что ненавижу ложь и недосказанность, – раз уж мы вместе, то нужно говорить друг другу обо всём, даже о самой маленькой мелочи. Ну вот такой я человек! Сказала, что если его это не устраивает, тогда и встречаться не стоит. Однажды он с друзьями вечером пил пиво и случайно проговорился мне об этом. Я его предупредила. Мне ведь не жалко, что провёл время с друзьями, просто нужно было сразу сказать. Вроде простила.

Прошло время, стемнело, но свет я не включала. Взяла эту записочку и пошла на кухню – там прочла. Мой ужас сменился гомерическим хохотом: человек, писавший признание в любви, совершенно не владел русским языком. Я потом эту записку показала подруге, и мы ржали уже в два голоса. Страх отпустил, но ведь «поклонник» знал моё имя, значит, интересовался у кого-то, может быть, у соседей.

Однажды смотрю с обрыва, глазами могилку мужа возле леса выискиваю. Вдруг слышу, кто-то за спиной топчется. Оглянулась – старик из соседнего дома. Стоит и, как я, на кладбище смотрит, что-то шепчет. Мы друг друга плохо знали – так, здоровались по-соседски. Слышала, что его Володей звали, недавно жену похоронил. Раздельно их почти никто не видел, даже «сиамами» за глаза называли. Поздоровались мы, а вскоре снова встретились на этом месте. Оказалось, Володя почти каждый вечер к обрыву ходит.

Тогда я уже давно не жила с бабушкиной семьёй, но навещать за каким-то чёртом ездила регулярно. Короче говоря, мне в обязанность вменили подготовить банкет человек на восемь-десять! Потому что нельзя же «мальчику» первое свидание провести тет-а-тет, это, в конце концов, неприлично, мало ли что! До сих пор мучаюсь вопросом: чего такого непоправимого могли сотворить на первом свидании два старых девственника?

Валечка Цаплина невероятно лёгкая на подъём. Это благодаря ей мы не пропускаем театральные премьеры, бываем на всех вернисажах, посетили все махонькие, но безумно интересные музеи нашего города, знаем, где лучший бассейн и где подают самую вкусную форель. Я в нашей компании осуществляю связь с бюрократической общественностью. Переоформить загранпаспорт, не переплачивая лишнего, пристроить в хорошую больницу, разобраться с коммунальщиками...

На момент начала наших отношений этот сослуживец находился в процессе развода, раздела имущества и споров с бывшей женой из-за ребёнка. Это тянулось всё время, что мы были вместе. То есть развели-то их быстро, а кошмарная борьба за имущество и ребёнка продолжалась. Я все эти месяцы была с ним рядом, поддерживала как могла, выносила все его истерики из-за проигранных процессов, помогла переехать из его дома в съёмную квартиру.

Возможно, если бы ребёнку с младых ногтей твердили о её уникальной внешности, достойной кисти Модильяни, а над кроватью повесили портрет Ахматовой, всё было бы по-другому. Но отец с матерью решили, что лучший выход – сделать вид, будто всё нормально, и как бы не замечать ни дочкино уродство, ни её существование вообще. Всё свободное время Викторина просиживала дома среди книг и пустых мечтаний под аккомпанемент классической музыки.

Ермолай Быкович, как я его сразу про себя окрестила, зашёл в магазин дьюти-фри, вырулил оттуда с банкой пива, к которой и поспешил припасть. Прихлёбывая кофе, я с грустью думала, что едва ли поездка будет такой уж замечательной. Тем временем вокруг Ермолая Быковича начал собираться народ. Я поспешила присоединиться к группе. Поздоровавшись, Быкович скользнул по мне безразличным взглядом, и я почувствовала себя уязвлённой. Не то чтобы я такая уж раскрасавица, но и далеко не дурнушка...

На следующий день поджидаю его с работы: в доме убрала, приготовила ужин, извлекла из сундука таджикский наряд. Когда-то давным-давно, ещё на даче бывшего мужа, строил дом Саид, кулябский аксакал, убелённый сединами, спокойный и рассудительный, воспитавший двоих сыновей и пять дочерей. Срочную службу Саид проходил в рядах Советской армии, образование получал тоже советское и вот теперь волей судьбы оказался разнорабочим на подмосковных плантациях.

Но до сих пор не понимаю, как можно дать слово и не сдержать. К чему я это? Дело было более десяти лет назад, зимой. Мне как раз исполнилось 25. Работала танцовщицей в ночном клубе, и в моей жизни всё было отлично: работа – супер, денег – достаточно, подруга стояла за меня горой, как и я за неё. Мои независимость и креативность проявлялись во внешности, увлечениях и так далее. В жизни не хватало только мужчины.

Алиса согласилась ждать сколько нужно и начала осваиваться в новой роли. Ежедневно вылизывала до блеска квартиру: «Денечка привык к стерильности», – научилась готовить его любимые блюда, покупала ему модную одежду и даже перестала морщиться, слушая за ужином о кистозах, пульпитах и пародонтитах. Через три года у Пудова уже был свой кабинет, две помощницы – Маняша и Рита, три терапевта и хирург. Он подумывал о расширении, слиянии, перспективах развития – короче, обо всём, кроме свадьбы.