В начальной школе у первой учительницы были свои любимчики, которым та позволяла переписывать четвертные и годовые контрольные. В итоге они становились отличниками, получали похвальные грамоты, дефицитные тогда книжки. Я обижалась – чем мы хуже них? Теперь думаю так: на самом деле эти девочки были умницы, школу окончили на отлично по всем предметам.

После ухода мужа приятельница постоянно плакала и горевала, её состояние было депрессивным. Это усугублялось тем, что супруг всем говорил, будто не он ушёл из семьи, а его выгнали жена с падчерицей. Дочке тогда исполнилось восемнадцать. Узнав о последнем кульбите отчима, она прямо заявила матери, что если ещё хотя бы раз увидит дома дядю Сашу, сама уйдёт. И вдруг этот Саша явился.

Я долго работала в детском саду и школе, похожие истории возникали неоднократно. Как в анекдоте: дорогие родители, вы не слушаете рассказы детей о том, что творится у нас в саду, а мы не слушаем, что творится у вас дома. Когда сама впервые столкнулась с таким ребёнком, любящим поведать подробности жизни семьи, испытала шок. Долго собиралась с мыслями, как сообщить обо всём маме этой девочки, чтобы не обидеть и оказаться правильно понятой.

Стася – из «Банды». У «Банды» есть президент – Вова четырнадцати лет, фамилию не знаю. Вова не курит. Он занимается тхэквондо и очень любит выражение «в сущности». «В сущности магазин ещё закрыт», «в сущности ты придурок», «в сущности сейчас пойдёт дождь», «в сущности Мишку надо посадить в камеру» – и так далее. Кстати, у Мишки любимое выражение – «секи момент». «Секи момент, магаз открылся».

Кажется, всё было отлично, но нет. Мама меня не любила, ломала. Я никогда не слышала от неё слов одобрения, зато знала о каждом своём недостатке, о каждой оплошности. Из детства в моей памяти сохранилось много светлых запахов, звуков, ощущений, но вот вспоминаю родителей – и пустота, ненависть, отторжение. После школы идти домой не хотелось. Как страшно расти внешне благополучным ребёнком, не познавшим родительского тепла!

Мы стояли на платформе, а мимо пролетали поезда, обдавая горячим ветром. Честно говоря, я уже начинала жалеть о том, что согласилась ехать с отцом. Для домашнего ребёнка день оказался слишком насыщенным событиями. Устала, хотелось домой к маме, но сказать об этом папе не решалась, только грустно шмыгала носом. Наконец появился наш экспресс. Весело переговариваясь, пассажиры заняли свои места, и поезд помчал нас в неведомое Приморье.

А ещё в парте предусмотрены углубления – ящики для ранцев. Сбоку крючок для мешка со сменной обувью. Внизу удобная подставка для ног. Знай себе грызи гранит школьной науки, не горбись, сохраняй здоровую осанку и зрение. Ох, забыл о выдолбленных в дереве круглых выемках для ручек и чернильницы. Толстенькие непроливайки светились всеми цветами радуги.

Не спорю с уважаемой Наринэ, возможно, мать И. сожалеет о содеянном, именно поэтому «начала ездить по храмам, пытаясь измениться». Не знаю. Я не сужу её, но мне бесконечно жаль эту девочку, истерзанную физически и растоптанную морально. Как случилось, что ей не помогли ни соседи, ни педагоги в школе, ни сотрудники инспекции по делам несовершеннолетних? Беззащитный ребёнок в одиночку справлялся со всем этим ужасом.

Подёргал ещё нечто воздушно-кружевное, хорошо подёргал, от души, аж ткань затрещала. Затем увидел манекен. Мне казалось, в наше время манекены давно уже никому не интересны. Ха! Мальчик обошёл его, вернее, её, со всех сторон, похлопал по заднице, потом радостно заорал «Сиськи!» и попытался за них схватиться. Манекен предсказуемо начал падать, его чудом подхватила продавщица, вынырнувшая из-за вешалок.

Конечно, я принадлежу к старшему поколению, отстала от жизни, в моих советах никто не нуждается, и всё же расскажу. Мы были самостоятельными с раннего возраста, никто с нами не нянчился. Когда я пошла в школу, мне ещё не исполнилось семи лет. Это 1954 год. Умела читать и писать, поэтому взяли. Учительница злилась, что я читала не по слогам, как она нам велела, а бегло, как взрослые.

В десятом – решили всем классом заработать деньги на поездку во Владивосток, директор пошла нам навстречу. Мы по очереди, установив график, мыли и убирали классы и коридоры. Все старались, мечтая о путешествии. И тут у меня случился конфликт с Тамарой Петровной. В очередной раз разбились очки, я сидела на предпоследней парте и не видела, что написано на доске. Учительница знала мою проблему – и как же поступила?

Вечером папа отправился в опорный пункт, где узнал удивительную новость: с городского телефона его мамы поступил звонок на сотовый номер некой абсолютно посторонней женщины, и детский голос стал рассказывать: «Мама меня не любит и бьёт, орёт на меня и папу». Дама, как и положено добропорядочному гражданину, позвонила куда надо. Безусловно, я бы тоже так сделала! И закрутилась машина правосудия.