В тот день, 8 мая, в одном из его павильонов проходила выставка комиксов. Комиксы Стёпку не сильно заинтересовали, его внимание привлёк длиннющий деревянный стол, за которым сидели взрослые и дети, что-то усердно рисовали и клеили – оказалось, что самодельные открытки ко Дню Победы, которые взрослые и дети тут же кому-то подписывали.

Стёпка попросился поучаствовать. К нам подошла улыбчивая девушка и спросила – кому бы мы хотели подписать свою открытку, бабушке или дедушке?

Я призналась, что нашей бабушки уже нет. Тогда улыбчивая девушка сказала, что мы можем подписать открытку другой бабушке или другому дедушке – у неё их целый список.

Я не сразу поняла, в чём дело, а девушка объяснила, что она волонтёр и курирует дома престарелых.

– Понимаете, – сказала девушка, – если детками в интернатах занимаются довольно много и охотно, то старики совсем никому не нужны, особенно за пределами Москвы. А для них даже такая вот открытка – большая радость, значит, о них помнят, думают, пускай и не свои, не родные. А впрочем, у большинства из них никого и нет.

Девушка пробежала пальчиком по спискам, зачитывая имена и фамилии.

– Кому из них вы хотели подписать открытку? Вот, например, очень хорошая бабушка Анна Васильевна, ей восемьдесят три года, совсем одинокая, и ей никто не пишет.

Я растерялась даже.

– Как, прямо так и написать – «здравствуй, дорогая бабушка Аня»?
– Конечно, так и пишите! – засмеялась девушка.

Мы уселись за стол и принялись сочинять послание на ещё не просохшей открыточке, которую Стёпа украсил аппликацией из цветов и птиц.

«Дорогая бабушка Аня! Поздравляем тебя с великим праздником, с Днём Победы! Будь весёлой и здоровенькой, береги себя, мы тебя очень любим. Нежно целуем, твои Стёпа и Наташа».

С щемящим сердцем я отдала открытку улыбчивой девушке, она поблагодарила нас и обещала, что завтра же с какой-нибудь группой волонтёров отправит это послание в дом престарелых Анне Васильевне.

– А может быть, ей передать ещё какой-нибудь подарок? – спросил Стёпа.
– Конечно, можно! – обрадовалась девушка. – Они очень любят сладости, зефир, пастилу. А ещё им нужны подгузники, ведь среди наших стариков много лежачих. Мы, конечно, стараемся по мере сил обеспечивать их всем необходимым, но сами понимаете, их больше, чем нас.

Я спросила, где здесь поблизости аптека и какой-нибудь продуктовый, девушка задумалась, а потом спросила осторожно:
– У вас, наверное, свои планы на завтрашний праздник? Но если хотите, можете приехать в наш штаб с утра и даже поехать к старикам вместе с какой-нибудь группой. Наши старики будут счастливы увидеть у себя в гостях такого славного молодого человека.

Стёпка загорелся идеей.

Мы записали адрес штаба и поспешили за подарками.

– Только встречаемся мы очень рано, в семь утра, – словно бы извиняясь, сказала девушка, – путь предстоит неблизкий…

Ещё толком не рассвело, а меня уже теребил Стёпка, проснувшийся от будильника.

– Что? Куда? Чего? – не соображала я спросонья.

Утро было промозглым, за окном бушевал сильный ливень, вылезать из тёплой постели совсем не хотелось, но у буфета на полу стояли пакеты со сладостями и фруктами, несколько упаковок подгузников. Да и сын смотрел на меня испытующим взглядом.

Штаб волонтёров располагался в одной из сталинских высоток, в чьей-то большой квартире.

Было шумно, весело, многолюдно, суетно. Все волонтёры оказались молодыми симпатичными ребятами, они с энтузиазмом распаковывали и сортировали коробки с продуктами, горы подгузников, букеты цветов и воздушные шарики, а ещё пачки писем и открыток. В квартире всё это добро не помещалось, и большая половина была выставлена на лестничную площадку у лифтов.

Прямо на коробках ребята заполняли путёвки, распределяли, кто куда едет. Надо было простроить маршруты так, чтобы охватить максимальное количество домов престарелых.

Кто-то из ребят был с гитарой, кто-то – с аккордеоном или, на худой конец, с магнитофоном.

Судя по всему, ребята готовились устроить серьёзный праздник, передавали ответственным из каждой группы распечатки с текстами военных песен и стихов.

Я и Стёпа со своими пакетами путались у всех под ногами, чувствовали себя неловко и потерянно.

Наконец появилась вчерашняя улыбчивая девушка, приветливо кивнула нам.

– Молодцы, что всё-таки приехали, такой дождяра на улице! Куда бы мне вас определить? Нина, – обратилась она к очень серьёзной девушке. – Возьмёшь с собой в машину молодого человека с мамой?

Нина посмотрела на нас с сомнением:
– Мы далеко едем, планируем охватить два или три дома, в разных городах и посёлках, это до позднего вечера. Парень-то выдержит?
Стёпка кивнул с готовностью, и мы пошли грузиться в машину.

Машин у подъезда стояло немало, но всё равно мест на всех желающих не хватало, некоторые решили остаться, кто-то отважно собрался ехать на перекладных электричках.

Кроме нас в машине оказались ещё три девушки, включая Нину, она была старожилом волонтёрского дела и главной в нашей бригаде. Первые пару часов пути она держала дистанцию, не очень-то нам доверяя.

Но после придорожного Макдональдса с горячим кофе все разом развеселились. Нина раздала тексты песен и приказала учить их и распеваться. И тут я поняла, что все мы крепко влипли. Нам не хватило ни гитариста, ни баяниста, ни магнитофона с минусовкой, а со слухом проблемы оказались у всех. Голоса наши не сливались вообще, слова мы путали, но орали от души.

– Позор! Позор! – хваталась за голову Нина. – Ладно, давайте передохнём, а то совсем охрипнем. Нам ещё дыхалку надо сберечь, чтобы шарики надувать.

У меня началась паника.

– Ну, споём мы ужасно несколько песен, а дальше что? Как развлекать-то их будем?
– Да не волнуйтесь вы так, – успокоила меня миловидная девушка Лена, которая вела машину. – Наши старики будут счастливы уже оттого, что мы приехали. И петь вместе с нами будут с радостью, в шарики поиграем, чаю с ними попьём. Но главное, чего они всегда ждут, – чтобы с ними разговаривали. Рассказывайте что угодно, слушайте их внимательно, утешайте, гладьте, обнимайте, они же как дети. Всё это выдержать, конечно, непросто, в первый раз я тоже боялась страшно, потом дома сутки ревела. А теперь с огромным удовольствием езжу к ним, скучаю, мы всех уже знаем по именам, пишем им письма, а они очень бережно хранят и по многу раз перечитывают…

И всё-таки мне было страшно.

В первый дом престарелых мы приехали только к обеду, он размещался в довольно большом, старом и запущенном здании.

Работники дома и нянечки встретили нас приветливо. Они, разумеется, знали о нашем приезде, сообщили, что старики уже со вчерашнего вечера задёргали их вопросами: «Когда, ну когда же приедут наши девочки?»

Нам выделили небольшую комнатку на первом этаже, где мы могли рассортировать подарки, надуть шарики, распределить роли. Стёпка надел свою пилотку со звездой, которую мы купили на прошлое 9 Мая в Сокольниках.

Группа самых активных старичков и старушек караулила нас под дверями комнатки, они волновались, спорили друг с другом, боясь, что кому-то не хватит нашего внимания и сладостей, пытались даже прорваться к нам. Нине пришлось выйти к ним в коридор, успокоить и попросить нянечек, чтобы нетерпеливых развели по палатам.

– Сценарий такой, – объявила нам Нина. – Сначала обходим палаты и поздравляем, беседуем с каждым, дарим подарки. Лен, ты берёшь на себя Елизавету Семёновну и бабу Дашу из первой палаты, я – свою Катеньку, у меня для неё личный подарок. Ира, смотри по ситуации. Наташа и Стёпа, вы пока приглядывайтесь и слушайте, как мы работаем, потом подключайтесь. Затем собираем всех ходячих в столовой на чаепитие, даём концерт, играем в шарики. Всё, по коням!

Палаты представляли собой большие залы и маленькие закутки с кроватями и тумбочками. Первая была женской. Мы вошли шумно и весело, с поздравлениями. Бабульки, кто мог, старались подняться навстречу.

Девочки разбежались по своим подопечным, дарили им вкусняшки и цветы, обнимались, присаживались на кровати то к одной бабульке, то к другой, спрашивали о здоровье, последних новостях, держали их за руки, что-то щебетали ласково.

Мы со Стёпой застыли в нерешительности. Я заметила в самом углу закутка у окошка тихую старушку, она безразлично лежала и смотрела перед собой.

Робея, я подошла к ней и присела рядом.

– Здравствуйте, бабушка. А вы что же не встречаете гостей, не рады нам?

Старушка подслеповато поглядела на меня, постаралась присесть. Получилось у неё не с первого раза, я ей помогла, погладила по маленькой сухонькой руке.
– Ты что, ко мне пришла, внученька? – спросила она неуверенно.
– Конечно, к вам, бабушка! С праздником вас, с Днём Победы! Я вам подарки привезла, зефир в шоколаде, печенья всякого…
– Мне? – тихо ахнула старушка и принялась перебирать подарки. – Внученька ты моя, миленькая, спасибо! Ой, как хорошо-то! А это что же такое красивое?
– Это открытка вам с поздравлениями, – пробормотала я, растерянно уставившись на картонку с цветами и птицами, которую сразу и не заметила среди упаковок.

– Мне? Открытка? – старушка изумлённо вертела её в руках. – Я же слепая совсем, прочитай мне, деточка!

С комом в горле я принялась читать, то, что мы вчера сочинили со Стёпкой:
«Дорогая бабушка Аня! Поздравляем тебя с великим праздником, с Днём Победы! Будь весёлой и здоровенькой, береги себя, мы тебя очень любим. Нежно целуем, твои Стёпа и Наташа»

– Да кто ж это такие – Стёпа и Наташа? – заплакала растроганная старушка.
– Так это мы! – заорал Степан. – Это я вам открытку сам склеил!
– Деточка моя, иди ко мне, дай обниму тебя! Значит, ты меня знаешь?

Я тихонько кивнула Стёпе, и он пошёл обниматься. Бабушка Аня облобызала его всего, потом засуетилась, угощая Стёпу то зефиром, то печеньем, а потом потянулась к подоконнику и взяла с него старую деревянную шкатулку.

– Вот где я её хранить буду, твою открыточку! У меня здесь все мои драгоценности. Это – медаль ветерана труда, это – медаль ветерана войны, это – открыточка от правительства с Днём Победы лично мне!

Я глянула на «поздравление от правительства» – формальная открытка, которую обычно кладут всем ветеранам в почтовые ящики, но Анна Васильевна свято верила, что открытка предназначена лично ей и правительство о ней помнит.

– А это чья фотография, бабушка Аня? – спросила я, заметив в шкатулке чёрно-белый снимок.
Старушка бережно достала фото, погладила его и сказала с нежностью:
– Это доченька моя, Светочка!
– Красивая… – только и выдавила я из себя, не решаясь спросить, где сейчас Светочка и что с ней.
– Бабульки, петь-то будем? – неожиданно и бодро спросила Нина, а я просто похолодела в предчувствии позора.

Нина затянула «Синенький скромный платочек», и нам пришлось её поддержать. Потом мы пели про трёх танкистов, «Эх, дороги» и много чего ещё.

Всё оказалось совсем не страшно, бабульки резво подключились к пению, хлопали в ладоши, раскачивались в такт, улыбались, а потом любимая Нинина бабушка Катечка затянула «Виновата ли я», а Нинка даже пустилась в пляс, прихватив себе в партнёры смущённого Стёпку.

– А теперь играем в шарики! – объявила Нина и шепнула мне многозначительно. – Они очень любят играть в шарики.

Вот этот вопрос с шариками меня волновал особо, в условия игры нас так и не посвятили, а коварная Нина торжественно вручила воздушный шарик и скомандовала: «Начинай!»

Я беспомощно крутила шарик в руках и судорожно вспоминала хоть какую-нибудь игру с ним, но на ум приходили только дурацкие корпоративные забавы, когда подвыпившие люди пытаются лопнуть шарик попой или что-нибудь такое. Но у меня было серьёзное сомнение, что бабульки захотят лопать шарики попами.

На выручку снова пришёл Стёпа: «Мама, бросай мне шарик!» Я послушно бросила, Стёпа отбил его в сторону Нины, она – своей Катечке, и пошло-поехало. Я даже и не предполагала, какой восторг может вызвать у бабулек эта незатейливая игра. Хохот стоял невероятный.

Когда все прилично утомились, Нина стала прощаться и целоваться с каждой, говоря, что нас ждут дедушки в соседней палате. Бабульки, конечно, разревновались, но девочки успокоили их, что скоро снова приедут в гости – так, без всяких праздников.

Деды оказались ещё веселее. Тоже пели, играли, радовались гостинцам. Стёпа очень проникся общением с ними и даже попросился прочитать отрывок из стихотворения «Бородино».

– Забил снаряд я в пушку туго, и думал: угощу я друга! Постой-ка, брат мусью! – грозил кулаком Степан.
– Молодец, правильно, так им! – кричали деды. – Ура! Да здравствует Победа!

Судя по горячему приёму, некоторые деды уже умудрились каким-то образом подогреться.

Один дедок с азартом рассказывал, как во время войны подбил много фашистских танков из простой винтовки, разбомбил на истребителе фашистский штаб, взял в плен немецкого генерала, и, думаю, рассказал бы без зазрения совести, как водрузил красный флаг над Рейхстагом, если бы его не перебил сердитый старик в тельняшке:
– Петрович, чего ты развыступался-то! Ты с какого года-то, помнишь сам? С тридцать седьмого? Мы ж с тобой ровесники. Ты в пять лет, что ль, на танки ходил?

Я подсела на кровать к скромному и тихому дедушке, который не участвовал в общем веселье.
– А вы чего ж с нами не поёте?
– Он у нас страдалец, – встрял Петрович, – любовь у него безответная к няньке нашей.
– Вы правда влюблены? – улыбнулась я.

Тихий дедушка потупился, кивнул.

– А она знает о ваших чувствах? – осторожно спросила я. – Вы ей признавались?
– Скажете тоже, – смутился тихий дедушка, – я же древний старик.
– И никакой вы не древний, вы очень красивый, – шепнула я ему, и ведь это была правда. – Можно я вас в щёчку поцелую?

Дедушка поднял на меня ясные голубые глаза и расплылся в улыбке.

Я поцеловала его в щёку, он поцеловал меня в ответ и вдруг поманил к себе Стёпку.

– Ты – хороший мальчик, я хочу тебе сделать подарок.

Дедушка открыл свою тумбочку и достал коробку из-под обуви. В коробке оказалось много медалей, наград и даже орден Красной Звезды, Стёпка ахнул:
– Это все ваши? Вы на войне их получили?
– Что-то на войне, а что-то после, – дедушка аккуратно сгрёб награды в кучку и извлёк из-под них подарок для Стёпы. – Это – настоящая солдатская пилотка, моя, боевая. Возьми на память!
– Так у меня же есть уже, – растерялся Стёпка, показывая свою пилотку.
– А мы с тобой обменяемся по-братски, – сказал дедушка, – мне будет приятно вспоминать тебя, а ты будешь помнить обо мне.

И они обменялись пилотками.

Мы покинули этот дом и половину пути ехали молча, у всех было тяжело на душе, даже Стёпка задумался и всплакнул. Конечно, мы старались устроить праздник этим старикам, но… да что говорить!

Второй дом престарелых был небольшой, уютный, чистый и светлый, располагался почти в лесу. Нас встретили очень тепло, работницы с искренней заботой и даже нежностью относились к своим старушкам, и от этого на сердце немного полегчало.

Почти все бабульки были лежачие, но с огромным восторгом пели вместе с нами – красивыми, кстати, голосами – и с большой охотой отбивали летающие шарики. Больше всех старалась старушка, у которой была только одна рука.

Очень смешно и трогательно получилось с цветами. Сначала мы подарили каждой из них по букету, а потом нянечка собрала все букеты в один и поставила в банке на шкафу, на видном для всех месте.

– Отдайте мне мои цветы! – капризно потребовала одна из бабулек.
– Танечка, они тебе на тумбочке мешать будут, – ласково убеждала её нянечка, – смахнёшь ещё, обольёшься!
– Я хочу мои цветы! – не унималась Танечка. – Поставь на тумбочку!
– Ой, господи, надо искать ещё одну банку, – вздохнула нянечка, – ведь не отстанет.
– Да, это мои цветы, мне подарили! – твердила Танечка.
– И мне мои отдайте! – подключилась другая старушка.
– И мне, и мне, и мне! – закричали все восемь бабушек наперебой.

Что было делать. Смеясь и ворча, мы всей компанией отправились по зданию в поисках подходящих банок. Нашли, принесли, расставили букеты по тумбочкам. Все успокоились довольные, кроме Танечки.

– Это не мой букет! У меня был розовый, а этот – жёлтый!

Поменяли на розовый. Но Танечка не сдавалась, она не могла повернуться самостоятельно к тумбочке и убедиться, что её не обманывают.

– Мои цветы на тумбочке? Розовые? Где мои цветы?
– Господи! – не выдержала нянечка, вытащила цветы из банки и сунула их в руки старушке. – На, держи свои цветы!

Танечка вцепилась в букет мёртвой хваткой и прижала их к груди. Так держала их, пока мы выступали и беседовали.

Бабулька же с одной рукой подзывала к себе то меня, то Стёпу, просила, чтобы мы её постоянно гладили и целовали, сама при этом улыбалась и плакала.

Перед отъездом нянечки накормили нас вкусным супом и котлетами с пюре, Стёпка умял аж три порции.

Уже совсем стемнело, в третий дом престарелых мы не успевали и поехали обратно в Москву. И что характерно, продолжали в машине петь как подорванные.

С Ниной мы очень сдружились за эту поездку, как, впрочем, и с другими девочками.

Нина сказала, что в июне в каком-то симпатичном местечке разобьют большой палаточный лагерь по соседству с совсем стареньким приютом и будут его ремонтировать.

– Давайте с нами! – сказала нам Нина. – Будет здорово, весело, песни у костра под гитару, там речка рядом, лес, Стёпке понравится.

И мы сговорились. Но обстоятельства нашей жизни оказались сильнее, я сломала ногу, Стёпку отправила к родственникам, а потом всё как-то закрутилось – одна операция, другая… и связь наша оборвалась.

Но то 9 Мая было самым необычным в моей жизни. А Стёпка до сих пор хранит боевую солдатскую пилотку.