Короче я, как могу, берегу репутацию любимого города. У меня уже есть специальные «гостевые» маршруты. И будьте уверены, после таких прогулок иногородние граждане убеждены, что Владикавказ – это круто. Впрочем, так оно и есть. Итак, я накормил своего гостя пирогами и мясом и провёл экскурсию по Владику. Мы посмотрели все интересные места. И вот едем по улице Ленина мимо здания правительства.

Батюшка, поэтому у меня возник такой вопрос: что делать, если знаешь не все имена усопших предков, если не имеешь понятия, кто кем был и какую жизнь прожил? А ведь, по идее, за них всех надо подавать записки, заказывать сорокоусты, Неусыпаемую Псалтирь в храмах и монастырях. Видела, как Лидия подавала записки об упокоении, вернее заказывала панихиду, и в конце приписала: «И о всех сродниках по крови».

Что уж говорить о девчонках. И я важно разрешала или отказывала, устанавливала и регулировала очередь, гасила конфликты. Оказывается, власть – это здорово! Ранним утром, пока ребятня ещё спала, я мыла тележку и скорбно рассматривала первые царапины и вмятины на серебряных боках. Робкая соседская Ленка приблизилась, как собачонка. А ведь она единственная ещё не опробовала моё двухколёсное чудо! И мы стали возить друг друга по очереди: то она меня, то я её.

В техникуме никаких преследований не было, но я уже отвык общаться со сверстниками, сидел всё время один, не мог заставить себя подойти к шумной компании, и соученики говорили у меня за спиной, что я странный. Потом поступил в вуз. Но одно дело слушать лекцию, а другое – работать в группе с другими студентами. Я глухо зажимался и не мог ни с кем нормально контактировать. Соответственно, студенты и особенно студентки тоже смотрели на меня как на пустое место.

Прибежала я к Наде рано утром, дома перехватила бутерброд с чаем. Взяла с собой книжку почитать, а вот еды прихватить не догадалась. И мама об этом не подумала, у нас-то заведено кормить всех вхожих в дом. Соседка оставила тарелку каши и бутылку молока – Митеньке на завтрак, как проснётся. На обед для мальчика была приготовлена мисочка супа, которую нужно погреть на водяной бане. Вот ещё сушечки, штуки четыре, малышу зубки поточить. А потом уже и мама вернётся.

Я двадцать лет стояла по ту сторону баррикады – работала корреспондентом газеты «Вечерняя Москва». А теперь интервью берут у меня. Хорошо помню, как пришла однажды по редакционному заданию к одному очень известному актёру. Зимой, в жуткий холод. Он меня поставил в прихожей на коврик у двери и сказал: «Вот тут стой, чтобы не напачкала мне нигде, и быстро задавай свои глупые вопросы. У меня нет на тебя времени».

Хорошо, что он худенький, невысокий. Дотащила его на спине до кровати, положила в койку на бочок. И оба смеёмся. Получилось! А вот бабуля, к ней никто не ходит, даже раз в неделю не навещают. Хотя она отдала всё детям – дом, квартиру, внуку недавно машину купила. Неблагодарные. Старушка лежачая, недвижима почти, её надо поворачивать, растирать, говорить с ней, кормить. Всё это делаю сама. Она мне жалуется, слёзы бегут, я их вытираю, а она ловит мои руки, целует.

Моя молодость как раз пришлась на девяностые. Тогда в семьях чаще появлялся один ребёнок, а второй – уже только в двухтысячных. Я вообще женился в 2000 году, дочь родилась в конце 2001-го. Так вот, в девяностые годы я работал в школе, зарплату нам платили раз в три месяца. На заводах дела обстояли не лучше. В начале двухтысячных стало легче, но отношение к учителям изменилось. Мы считались обслугой, а дети – «продуктом образования».

Ирма настолько привыкла к моим россказням, что, провинившись, обречённо усаживалась передо мной, изображая внимание и готовность в сотый раз безропотно выслушать рассказ о хорошей собаке. Нет, она не была глупее Дюны, просто они разные. Обе старались предугадать, чего изволит хозяин, но Дюна, поняв, чего от неё ждут, моментально бросалась исполнить команду. Ирмин же мозг начинал придумывать причину, чтобы её в принципе не донимали подобными просьбами.

На площади Чудес возле башни она буквально на секундочку отвлеклась от гида, заливавшегося соловьём, чтобы купить маленький сувенир. Обернулась – а её группы нет, вот просто исчезла. Моя знакомая стояла в одиночестве чуть ли не в самом центре Италии, почти без денег, почти без телефона (потому что не купила местную сим-карту), совершенно не представляя, куда ей идти и что делать.

Я кивнула, а про себя подумала: бабке полтинник, а ей всё неймётся – лезет командовать. Нет чтобы скромненько сидеть в уголке да вязать носки домочадцам. В ту пору возраст свекрови казался мне запредельным, хотя сейчас понимаю, насколько молодой и активной она тогда была. Носки Нина Васильевна не вязала, зато какие делала пироги! Подготовка к выпечке напоминала священнодействие: на кухне разрешалось ходить исключительно на цыпочках и разговаривать только шёпотом.

Но потом немного успокоилась и рассказала историю сына. Первые странные моменты мама начала замечать в Витины два года. Разговаривать он начал рано – и сразу фразами, поэтому, когда сын заявил, что у него есть Шуша и теперь он будет с нею играть, мама просто отмахнулась – мало ли что выдумает малыш? Но потом она с удивлением наблюдала, как мальчик играл в догонялки с кем-то невидимым. Сначала ловил Витя, потом с хохотом уворачивался от кого-то.