Мы мало что можем сделать – тётя оформила могильный участок на себя, хотя там лежат бабушка, дед, прадед. Долгое время владельцами числились дед и его сёстры, давным-давно покойные. Тётка сделала в архиве справки, что все прежние владельцы – её прямые родственники, и тем самым окончательно закрепила право единственного ответственного за участок. Видимо, возомнила себя владычицей морскою, ожидает поклонов в ноженьки, а может, мстит нам за что-то. Предполагаю, покойной сестре и мстит, ведь теперь для этого наступило самое подходящее время.

Сегодня его раздражают и гудки, и сама станция, и почта возле станции, куда надо опять идти. Месяц назад он отправил в Москву письмо с сигналом о недостатках на железнодорожной станции и теперь ждёт ответа. «Полы не метут, – сигнализировал старик, – а печи на морозе еле теплятся, нет, как говорится, давления в котлах. Дрова и торфяной брикет, выделяемые на топку, сотрудники станции растаскивают по домам. Примите меры». Тем временем на улице появляются первые прохожие.

Сложное время заставило отказаться от планов получить высшее образование, и Хапия пошла работать учителем начальных классов в местную школу. Вначале было сложно, ведь некоторые ученики оказались возрастными, их приходилось переучивать. Но в дальнейшем все, кого учила Хапия, были ей очень благодарны и при встрече уважительно называли Хапия-апа.

Я отказалась. Если с котёнком худо-бедно могу справиться, то птичка для меня – абсолютно непонятное существо. «Нет, только не это, – умоляла я братию. – Пожалуйста, если вам так уж хочется что-нибудь мне подарить, то пусть это будет обычный букет срезанных цветов. Только не в горшках». Стараниями добрых иноков у меня на подоконниках уже стоят три горшка герани, а одна вымахала, побив все рекорды зелёной массы и громадных кистей.

На кассе тётечка постарше меня (мне 53 года) взвесила мой картофель и репчатый лук. Пробивает чек, 387 рублей. Достаю из кошелька 500 рублей, свои приготовленные 250 – кладу назад. Беру чек, смотрю: моя томатная паста – 1 банка, кетчуп – 1 штука. А дальше интересненько: мука – 2 килограмма, дорогущая. Потом биокефир – 1 литр, тоже недешёвый. За ними мои репчатый лук и картофель. Тут же отдаю кассиру чек с вопросом, откуда в нём мука и кефир.

Мою подругу всё устраивало. У каждого из них была своя жизнь, свои дети. Одна маленькая деталь: в этом году женщине исполнилось 75, а мужчина на восемь лет старше. Конечно, когда любовницу заводит молодой мужик, может возникнуть куча проблем с детьми, выяснением отношений и так далее. В этой же истории ничего подобного не было никогда. Роман начался в таком возрасте, когда у обоих уже родились внуки, а об общих детях не шло и речи. Так что вроде бы и измена налицо, но при этом всё тихо-мирно, все довольны.

...Но что делать? Сестра жалела маму, не могла оставить её один на один с проблемами. Приезжая на каникулы, я тоже участвовала во всех домашних делах и уходе за бабушкой. А уход они обеспечивали очень качественный. Наша бабуля не могла вставать, но у неё не было ни одного пролежня. Конечно, те времена сестрёнка вспоминает без восторга, но ей и в голову не приходило отказаться от ухода за родным человеком.

Музыка лечит, это совершенно однозначно. Обратите внимание хотя бы на названия нот. Они происходят от латинских слов. Do – Dominus – это Господь. Sol – Solis – солнце. Со мной произошёл такой случай. Мы были в Воронеже, там состоялся небольшой творческий вечер для выздоравливающих онкобольных. Попели и с детьми, и с их родителями. Потом заведующий отделением повёл нас в боксы, где лежали дети, которые, к сожалению, уже не могли ходить.

Признаться, у меня самой в подростковом возрасте попытки жёсткого контроля вызывали желание сопротивляться им просто из принципа «сила действия равна силе противодействия». Поэтому в отношениях с Сашей я никогда не закручивала гайки слишком туго. В этом плане сын очень похож на меня. Так что я учитывала ошибки, которые родители допускали в отношениях со мной. Тотальный контроль отвергала категорически, поэтому предпочитала тратить больше времени на разговоры и объяснения, чтобы сын сам пришёл к решению, чем ставить перед ним ультиматумы.

Местные лисы вели себя умнее и осторожнее. Они не приближались к лагерю и предпочитали охотиться за растолстевшими от печенья бурундуками. Настоящим хозяином леса был медведь. Изредка он приходил в лагерь и рылся в помойке. По утрам мы часто видели на пляже отпечатки его лап. Несколько ночей сотрудник базы и по совместительству спасатель МЧС Влад дежурил у костра с карабином, чтобы отпугнуть медведя. В такие ночи наша помойка была самой защищённой на Дальнем Востоке. Конечно, не следовало выкидывать туда остатки пищи. Строго говоря, это запрещено.

Во Владикавказе тоже есть свой Привоз – строительно-хозяйственный рынок с кучей магазинчиков, торгующих всем сразу для ремонта, строительства и дачи. Прямо у входа – стеллажи с топорами, лопатами, граблями и вилами. Вилы выглядят очень сурово. Туда прямо просится табличка «Всё для русского бунта, бессмысленного и беспощадного». Лето, жарко. Толстый хозяин пересчитывает тяпки. Вокруг снуют цыгане, и каждого из них хозяин провожает подозрительным взглядом. В полумраке магазина млеет пышная женщина, обмахиваясь газетой.

Женщины её сторонились, особенно замужние. Ведь неприятно даже представить, что твой супруг после тяжёлого рабочего дня тоже может увезти в ночь какую-нибудь деваху вроде Маши. Жёны наших директоров и начальников отделов иногда заглядывали в офис. Фирма оказалась почти семейная, все друг друга знали. Супруги руководителей с недоверием смотрели на всех офисных дам. И, когда они появлялись в офисе, Маша тихо сидела за своим столом как мышка. Мы с ней были ровесницами. С другими женщинами она не общалась, а я – человек «жалистный».